Арт-теропия. Хрестоматия. Арт-терапия Санкт-Петербург Москва Харьков Минск 2001 арт-терапия серия Хрестоматия по психологии
 Скачать 7.13 Mb.
| Образовательный портал Как узнать результаты егэ Стихи про летний лагерь 3агадки для детей |
Рис. 1.9  Рис. 1.10 ными, как работы Б. Крюгер, это Илэм Китченер. На рис. 1.10 показана одна из фотографий серии работ, названной «На кресте» и отражающей жизнь австралийских притонов. Данная фотография показывает, что женское тело может быть материалом, на котором запечатлеваются различные формы «идеологий». На женщине попросту что-то пишется. Изображенная на фотографии женщина производит впечатление находящейся под алкогольным или наркотическим «кайфом». Может возникнуть естественная аналогия с приемом транквилизаторов либо — на метафорическом уровне — с воздействием господствующей идеологии, также выступающей в качестве своеобразного «наркотика» или затуманивающей взор видами. Фотография производит противоречивое впечатление. Изображенная на ней женщина, по-видимому, является одной из мяёййочислен-ных проституток из Лайона Кинге Кросс в Сиднее. Они терпит связанную с татуировкой боль, для того чтобы стать более сексуально привлекательной для своих клиентов и сутенера. Ни один из создаваемых в ходе арт-терапии образов не является лишь отражающим индивидуальные переживания и особенности личности клиента, также как арт-терапевтиче-ская среда не является нейтральной. И контекст арт-терапии и создаваемые клиентом образы являются частью более широкой системы значений1. Поскольку на развитие артттерапии существенное влияние оказывает психология, те теории феминизма, которые используют психологические представления для объяснения тендерной идентичности и ее закрепления в общественной создании, могут быть весьма полезными. Нохлин (Nochlin, 1989, р. 32) пишет об этом следующим образом: «Потребность в том, чтобы внутренне соответствовать патриархальному порядку и связанным с ним дискурсам, очень сильна; она имеет глубоко неосознаваемый характер, определяя само понимание образа женщины в нашем обществе. Одним из проявлений патриархального дискурса является эротизация взаимоотношений мужчины и женщины. Иные эротические проявления при этом оказываются чем-то вторичным. Хотя неадекватность мужского восприятия мира в последнее время неоднократно обсуждалась, имеет смысл обратить внимание на позицию Гризельды Пол-лок, указывающей на противоречие между позицией женщины-художницы, выступающей в качестве субъекта восприятия, и традиционной ролью женщины как объекта восприятия (Pollock, 1988, р. 86)2. Если продолжить эту мысль, можно сказать, что женщинам свойственно то, что можно было бы назвать «коллективным мазохизмом». Создается впечатление, что женщины испытывают сексуальное возбуждение при возникновении у них фантазий, связанных с их подчинением мужской воле, насилием, утратой контроля над своими действиями. В то же время такие фантазии для большинства мужчин нехарактерны. Это, конечно же не означает, что для того, чтобы женщина получила сексуальное удовлетворение, подобные фантазии должны быть реализованы. Есть также женщины, которые очень болезненно воспринимают проявление сексуального доминирования и подчинения в реальной жизни, но в то же время могут испытать возбуждение от мысли о брутальной 1 Однако использование априорных определений для анализа художественных образов представляется явно неудовлетворительным. 2 Марсия Пойнтон (fointon, 1991) критикует работы Бергера как дающие упрощенную трактовку искусства и не учитывающие многообразие значений натуры, таких как «Венера» Веччио. мужской силе. Таким образом, подобные представления становятся интериоризованы женщинами1. Гризельда Поллок также полагает, что если женщины не способны Прийти к иному взгляду на взаимоотношения с мужчинами, они вынуждены либо занять мужскую позицию, либо получить удовольствие от созерцания унижений представительниц своего пола (Pollock, 1988, р. 85). Эту идею поддерживает Ашер (Ussher, 1991, р. 182), которая пишет, что «женщины живут в такой культуре, где власть мужчин реализуется посредством эротики, в частности путем создания романтической литературы и порнографической продукции. При этом многие женщины находят все это достаточно эротичным, Хотя многие также испытывают от этого чувство стыда». Образцы мужчин и женщин обычно заключают в себе полярные характеристики — активность и пассивность, наблюдателя и наблюдаемого, субъекта либо объекта воздействия (Pollock, 1988, р. 87). Нохлин (Nochlin, 1989, pp. 3-4) приводит в качестве примера работу «Клятва Горациев» Жана-Луи Давида, в которой полярные свойства мужского и женского представлены очень ярко. Нохлин утверждает, что эта картина, изображающая группу мужчин в левой части композиции в мужественных позах, в момент принесения ими присяги на верность Риму, и расположенных справа женщин (сидящих и расслабленных), занимающих заметно меньше места, чем мужчины, отражает идеологию противопоставления силы и слабости и естественный набор наиболее характерных тендерных различий. По ее мнению, картина является примером разделения полярных качеств мужского и женского. Примеров подобного «бинарного разделения» достаточно много в современной рекламе, где мужчины обычно изображены в напряженных, вертикаль- 1 Это является значимой частью нашей культуры, представленной, в частности, голливудской романтической продукцией порнографического характера или фильмами ужасов с показом того, как женское тело подвергается расчленению до или в процессе полового акта. О том^ что данные образы интериоризуются женщинами, свидетельствуют их заявления о том, что им нравятся порнографические фильмы и они любят смотреть их со своими партнерами. Тот факт, что женщинам нравится порнографическая продукция, используется в качестве аргумента против ее запрета, хотя подобные вкусы женщин являются насильственно внедренными в их сознание. ных позах, в женщины — полулежащими и расслабленными. Женщины, как правило, представлены в качестве объектов потребления, в пассивном состоянии. В качестве же объектов медицинского дискурса женщины часто выступают как некий материал» для анализа. Мери Энн Доэн считает, что в основе психоанализа лежит предположение об изначальной патологии всего женского. Цитируя Фил-лис Честер (Chester, 19Z2, р. 75), она отмечает, что «хотя этика и критерии психического здоровья выработаны мужчинами, большинство теоретиков психоанализа писали о женщинах. Это связанг с тем, что женщины вызывали у них определенный интерес, давая материал для клинических описаний. Стремление описывать женщин позволяет, таким образом, упростить их восприятие, чему в немалой степени способствует их ассоциация с патологией... Существует очевидная тенденция "ме-дикализировать" женщину1». Эту идею также поддерживают исследования Бассук, изучавшей викторианскую традицию «лечения отдыхом», рекомендуемого женщинам с целью преодоления истерических проявлений и развития обсессивных. Она пишет: «Свойственные мужчинам черты обсессивности рассматривались как более желательные^ по сравнению со свойственной женщинам экспрессивностью» (Bassik, 1986, р. 144)2. Таким образом, очевидно, что женщины традиционно рассматривались под пато-логизирующим углом зрения и как объекты контроля и управления со стороны мужчин. Некоторые феминистские группы критикуют те способы репрезентаций женщин, которые связаны с их представлени- 1 Шоуолтер (Shotealter, 1985) убедительно показывает, что, хотя психоаналитики проявляют определенный интерес к высказываниям женщин (в отличие от их современников-психиатров), этот интерес был продиктован лишь необходимостью обоснования психоаналитических представлений. Эту мысль развивает Джеффри Мессон (Afasson,1993) в своей работе «Дора и Фрейз». 2 Следует заметить, что «лечение отдыхом» использовалось также в качестве меры наказания, на что указывает автор этого метода Силам Митчелл. Полный покой может стать «горьким лекарством». Предполагалось, что важным моментом «лечения отдыхом» является увеличение веса. В своей замечательной и поистине революционной книге Шоуолтер называет данный эффект «ложной беременностью» (Showalter, 1985, р. 205); этот эффект чем-' ем в качестве объектов удовлетворения сексуальной потребности и отказывают им в какой-либо активности. Чрезмерная женственность также подвергается критике е практической точки зрения (например, наложение макияжа требует затрат времени, а ношение обуви на высоких каблуках негативно сказывается на здоровье). Основная же мысль заключается в том, что женщины не должны заботиться о том, чтобы превращать себя в декоративные объекты, позволяющие «ублажать» взор мужчин. В-результате сложилась тенденция отрицания традиционной женской одежды. Изображения женщин в мизогинистской литературе и фильмах ужасов связаны с порнографией и их представлением в качестве объектов насилия, убийств, пыток и т. д... Все это является продолжением того, как женщины воспринимаются в «нормальной» жизни как пассивные, не способные за себя постоять, а также как объекты для удовлетворения сексуальной потребности мужчин). Те образы, которые нарисованы в недавно вышедшем романе «Американское Психо», где женщин распиливают электропилой для получения мужчинами сексуального удовлетворения, являются, конечно же, крайними проявлениями данной тенденции, которая распространяется на многие проявления повседневной жизни. Женщиниостоянно «разрезают» в рекламной продукции, также как их изнасилованиями и убийствами изобилуют телевидение и кино. Части женских тел можно видеть изображенными на автобусах и поездах, рекламных щитах и постерах, а также во всех газетах и журналах, и они изображаются таким образом гораздо более часто, чем тела мужчин. Таким образом, разрезание и расчлене- то напоминает эффект инсулиновой терапии, также связанной с покоем организма и появлением избыточного веса. Хотя Шоуолтер не пытается анализировать данные формы лечения с точки зрения психоаналитических представлений, любопытны ее мысли по поводу поздних работ Фрейда, в которых он обсуждает вопросы женской сексуальности. «Примиряясь в детстве со своей «кастрацией», девочки могут развиваться в трех направлениях: одно из них связано с возникновением страха сексуальности и избеганием сексуальных контактов; второе — с соперничеством с мужчинами и возможным формированием гомосексуальной ориентации; третье — с более счастливым разрешением внутрипсихического конфликта, когда она начинает больше любить отца, чем мать, тем самым заменяя женщину на мужчину в качестве основного либидинозного объекта (Showalter, 1985, р. 199). ние женского тела воспринимается .в рекламе как совершенно естественное дело, и лишь когда подобные изображения утра-чиваютлвой метафорический характер, они начинают вселять отвращение" и ужас. На рисунке 1.1 i представлена фотография витрины мясного магазина. Пышнотелая свинья в одних чулках явно ассоциируется с соблазнительной женщиной. Ее поза очень напоминает те, в которых обычно располагаются ню в классической живописной традиции. Она выступает в качестве доступного объекта удовлетворения сексуальной потребности и в то же время как готовой для разделки туши. В свинью-женщину вот-вот вонзится нож мясника*. Это подчеркивается наличием на заднем плане изображений кусков мяса и ножа рубщика. Данная фотография является достаточно ярким примером изображений женщин в качестве пассивных и неспособных постоять за себя существ, а также объектов удовлетворения сексуальной потребности мужчин. Кроме того, эта фотография указывает на тесную связь образа женщины с представлением о сексуальном насилии. Основываясь на деконструкционистской философии, Нох-лин (Nochlin, 1989) высказывает важную мысль о том, что в репрезентациях женщин в искусстве и рекламе господствующая «идеология» проявляется в латентном, завуалированном и немом виде менее наглядно, чем в явном и ясно артикулируемом1. Так, например, можно обратить внимание на отсутствие женщин в определенных областях деятельности, а также на те способы защиты от насилия со стороны мужчин, которые они используют. Определением отсутствующих образов в массовых репрезентациях женщин занимались некоторые феминистские группы, использующие некоторые особые художественные стратегии. Своеобразным вызовом традиционным тендерным представлениям является творчество некоторых художников — как женщин, так и мужчин — таких как Делла Грейс, Джоел-Питер Виктин. Одним из примеров используемой Грейс стратегии может быть изображение «Бородатой женщины» на обложке к журнальному приложению газеты «Guardian». 1 В своей книге «Восприятие различий» Поллок отмечает, что в XIX веке многие публичные места были недоступны даже для представительниц «респектабельного» класса буржуазии (Pollock, 1988, р. 73). Д  ругой феминистской стратегией, кото рая, по моему мнению,, вряд ли может быть полезной в арт-тера- пии, является эссенци- ализм. Он наиболее на глядно представлен в жанре I'ecriture feminine или «литературы в жен ском стиле». Это дви жение тесно связано с работами Роланда Бартса, неофрейдиста Жака Лакана и фило софией деконструкци- онизма Жака Деррида. Такие писатели, как Элен Сиксу, пытались в своем творчестве бро сить вызов тесно свя Рис. 1.11 занной с языком патриархальной символике. Однако, поскольку содержание тендера постоянно изменяется, использование эссенциалистских стратегий представляется проблематичным. Я скорее согласна с искусствоведом Линдой Нохлин, которая высказывается, как Реймонд Виллиамс, Хебридж и другие, полагающие, что «идеология» призвана маскировать скрытые отношения контроля и подчинения, с тем чтобы показать, что они являются естественными и неизменными. Женские притязания на равноправие и власть имеют в значительной мере символическое выражение (знаковое или мифологическое). Из-за бессилия женщин, на символическом уровне, они могут утверждать свою значимость (например, представлять разные божественные сущности в различных культурах), что характерно, например, для создаваемых ими в ходе арт-терапии образов. Так, например, мужчины часто изображаются приходящими от женского начала (Матери-Земли) и к нему возвращающимися. Хотя идентификация с символическими образами потенциально может вести к раскрытию человеком своих ресурсов, пребывание на уровне символических репрезентаций имеет не более чем паллиативный характер. Писательница Анжела Картер подвергает безжалостной критике обольщение представительниц женского движения различными мифологическими образами: «Если женщины позволяют себе компенсировать культурно обусловленный дефицит своего доступа к интеллектуальным видам деятельности обращением к воображаемым образам великих богинь, они попросту дают себя дурачить... Все мифологические образы женщин, начиная с мифа о спасительной чистоте девы и заканчивая образом исцеляющей и всепримиряющей матери, не что иное, как утешительный нонсенс... Мифы основаны на ложных обобщениях, для того чтобы заглушить ту боль, которая вызвана реальными обстоятельствами» {Carter, 1979, р. 5). Перспективы феминистской арт-терапии Развитие теории культуры поколебало основы многих дисциплин и неизбежно приведет к пересмотру арт-терапевтиче-ских представлений и методов практической работы, несмотря на то что влияние этой теории на арт-терапию было пока весьма ограниченным. Причиной нежелания арт-терапевтов вплоть до настоящего времени заняться этим может быть страх того, что современная арт-терапевтическая практика если и небезнадежна, то, по крайней мере, страдает серьезными изъянами и не может выдержать сколь-либо серьезной критики1. Я считаю, что арт-терапевты должны быть способны к самоанализу и самокритике. В противном случае вместо того, чтобы помогать людям приходить к пониманию природы их проблем, мы их запутаем и навяжем им свои собственные, основанные на психологических догмах, интерпретации. (Те психотерапевты, которые пытаются интерпретировать изобрази- ' Я использую данное утверждение в качестве одного из аргументов. Как свидетельствует данная книга, арт-терапевты испытывают большую потребность во всесторонней оценке своей деятельности и серьезному анализу тендерных вопросов. В то же время данная тенденция проявляется в повременных британских арт-терапевтических публикациях еще весьма слабо. тельную продукцию своих клиентов на основе жестких теоретических представлений, спроецируют на эту продукцию либо свои собственные фантазии, либо фантазии автора данных представлений, а возможно, и то и другое.) Я думаю, что этого можно было бы избежать благодаря обращению к фундаментальному понятию индивидуальности. Я призываю против использования любых универсальных теорий и за тщательный анализ конкретных обстоятельств жизни человека в арт-терапевтической работе. Такой анализ должен проводиться не в теоретическом вакууме, но с учетом существующих систем репрезентации, институциональных и дискурсивных практик, определяющих наше понимание субъективного опыта, болезни и здоровья. Фокусировка на индивидуальности (субъекте, переживающем страдание и дистресс) позволяет арт-терапевтам избежать чрезмерной зависимости от ограниченного набора жестких теоретических представлений и априорных истин, связанных с любым ортодоксальным подходом. Хотя не существует ортодоксальной или «стандартной» арт-терапии и она в настоящее время представлена множеством разных подходов, в последние годы в Великобритании имела место тенденция к некоторой переоценке роли переноса и контрпереноса во взаимоотношениях клиента и арт-терапев-та (Dalley, 1994, р. 2). Хотя учет влияния личности арт-тера-певта на результаты работы, конечно же, важен верность некоторых психоаналитических представлений и практик явно сомнительна, в особенности с учетом их негативного влияния на женщин1. Как я уже показала, феминистские подходы в психотерапии уделяют большое внимание учету отношений власти и подчи- 1 Результаты двух последних референдумов указывают на то, что члены Британской ассоциации арт-терапевтов не хотят менять название своей профессии с «арт-терапии» на «арт-психотерапию». Это красноречиво свидетельствует о том, что большинство арт-терапевтов рассматривают свою деятельность как отличную от деятельности психотерапевтов, хотя понятие психотерапии трактуется профессиональными ассоциациями весьма широко. Так, слово «психотерапевтический» рассматривается как имеющее то или иное отношение к отношениям между клиентом и психотерапевтом, которые признаются в качестве основы психотерапевтического процесса (Core Course Requirements Document, BAAT TEC). нения между полами, социальной природы гендерных различий и той роли, которую играют разные виды репрезентаций в их создании. Поялок {Pollock, 1988) утверждает, что тендерные различия являются продуктом разных социальных практик и институтов, представленных, в частности, семьей, системой образования, разными видами искусств, художественными галереями, журналами и т. д. Эти идеи очень важны для арт-терапии, поскольку, по моему убеждению, критический анализ репрезентационных систем и их влияния на женщин должен быть составной частью арт-терапевтического процесса. Так, например, поскольку тело часто является материалом для реализации тех или иных социополитических практик, женщины нередко испытывают по отношению к своему телу весьма противоречивые чувства. Понимание того, что репрезентаци-онные системы в арт-терапевтической практике и образовании являются социальными конструктами, позволяет сделать вывод, что данное отношение женщин к своему телу является не проявлением невроза, а вполне закономерной реакцией. Поскольку женское тело является «носителем» самых разных смыслов, нет ничего удивительного в том, что женщины могут воспринимать его по-разному. Женщины могут принять свое тело благодаря осознанию систем социальной репрезентации. Подобные изменения арт-терапевтической теории приведут к изменениям в методах практической работы. Так, например, частью арт-терапевтического процесса мог бы стать анализ современного положения представителей разных социальных групп1. Это может быть сделано посредством анализа соответствующих систем их социальной репрезентации. Это отнюдь не сложно, не требует какого-либо теоретического исследования и может поначалу заключаться в предоставлении клиенту возможности выразить свои чувства, связанные с образами массовой культуры, текстами, средствами массовой информации и т. д. — все это очень напоминает используемую феминистками стратегию «развития сознания» (в данном случае понятие  перейти в каталог файлов | Образовательный портал Как узнать результаты егэ Стихи про летний лагерь 3агадки для детей |