Форчун Дион ". Дион Форчун Источник силы. Секреты доктора Тавернера Предисловие
 Скачать 0.51 Mb.
| Образовательный портал Как узнать результаты егэ Стихи про летний лагерь 3агадки для детей |
| Дион Форчун Источник силы. Секреты доктора Тавернера Предисловие Эти истории можно рассматривать с двух точек зрения (и, без сомнения, точка зрения, которую выберет читатель, будет определяться его собственным вкусом и полученными ранее знаниями). К ним можно относиться как к вымыслу, подобно рассказам Толстого Мальчика из «Записок Пиквикского клуба», предназначенному для того, чтобы вызвать мурашки у вас на спине. Но их можно рассматривать и как то, чем они в действительности являются: исследованиями малоизвестных аспектов психологии, облаченными в форму вымысла потому, что, если бы они были опубликованы в виде серьезной научной работы, у них не было бы никаких шансов быть услышанными. Я была одной из самых первых в этой стране, кто изучал психоанализ, и в процессе своего обучения обнаружила, что в моих руках находятся концы ряда нитей, исчезающих в темноте, которая окружает маленький круг света, проливаемого точными научными знаниями. Мой опыт повел меня вслед за этими нитями, во тьму неизвестного, и то, что там происходило, представлено на этих страницах в виде волшебных историй. Однако я не хочу сказать, что все происходило точно так, как описано в этих рассказах, — поскольку это было не совсем так. Тем не менее все они основаны на фактах и в них не содержится ни одного события, которое целиком было бы лишь плодом воображения. То есть, можно сказать, что как ни одна картина не является просто фотографией, так она и не является чистой фантазией. Это, скорее, составные фотографии, собранные, подобно мозаике, из разрезанных на множество кусков бесчисленных моментальных снимков действительных событий. Все они далеки от того, чтобы быть произвольным плодом воображения, но являются серьезными исследованиями психологии сверхсознания. Я представляю эти этюды по «сверхнормальной патологии» широкому читателю, потому что мой опыт показывает, что случаи, подобные описанным здесь, не так уж необычны, как можно было бы предположить. Обычно они остаются неопознанными и неидентифицированными, и те, с кем произошли подобные вещи, не могут рассчитывать на помощь. Я лично прошла через несколько примеров Power House («Источника силы»), и некоторые из них хорошо известны членам различных кружков, интересующихся этими вопросами; «Жажда крови» — правдивая история в буквальном смысле, и обе эти истории, описанные далеко не в целях легкого чтения, даже пришлось слегка смягчить, чтобы сделать пригодными для печати. Некоторые из моих читателей, без сомнения, узнают «доктора Тавернера»: его таинственная лечебница — действительный факт, бесконечно более необычный, чем любой вымысел. Удивительно, что его портрет, нарисованный художником, иллюстрировавшим эти рассказы для «Ройял Мэгэзин» лишь на основе собственного воображения, обладает заметным сходством, хотя этот художник никогда не видел его фотографии и не имел его описания. Я на всю жизнь в долгу перед «доктором Тавернером», без «доктора Тавернера» не было бы Дион Форчун, и ему я отдаю должное на этих страницах. Дион Форчун Лондон Жажда крови I Я, вероятно, так и не смогу понять, кем был доктор Тавернер в этих событиях героем или злым гением. Не было сомнений, что его намерения были в высшей степени бескорыстны — но при их осуществлении он был на редкость неразборчив в средствах. Он не уклонялся от закона, а просто игнорировал его, и, хотя изысканная мягкость, с которой он излагал свои доводы, была поучительна сама по себе, при этом он с удовольствием использовал свой волшебный дар, чтобы разбить душу на части, принимаясь за работу так же спокойно, методично и доброжелательно, как если бы склонялся над рецептом для своего пациента. Познакомился я с этим странным человеком вполне обыденно. После увольнения из военно-медицинской службы я обратился на биржу медиков в поисках работы. — В армии я совершенно расшатал свои нервы. Мне нужна спокойная работа, чтобы прийти в себя, — сказал я. — Каждый хочет такую работу, — ответил клерк. Он задумчиво посмотрел на меня. — Интересно, не попытаетесь ли вы справиться с одной работой, которая все еще числится у нас на учете. Мы направляли туда уже несколько человек, но ни один из них там не задержался. Клерк отправил меня на одну из улиц, прилегающих к Харли-стрит, и там я и познакомился с человеком, которого, хорош он или плох, я впоследствии всегда считал величайшим умом из всех, кто когда-либо мне встречался. Высокий и тощий, с лицом цвета пергамента, он с одинаковым успехом мог быть человеком и тридцати пяти и шестидесяти пяти лет. В течение одного часа его можно было увидеть и в том, и в другом возрасте. Не теряя времени, он приступил к делу. — Мне нужен заведующий для моей лечебницы, — сказал он мне. — Я полагаю, что вы разбираетесь, насколько это позволила вам служба в армии, в психических заболеваниях. И боюсь, мои методы лечения покажутся вам резко отличающимися от традиционных. Но поскольку я добиваюсь успеха там, где другие врачи терпят неудачу, я полагаю оправданным продолжение своего эксперимента, который, доктор Роудз, на самом деле мог бы осуществить любой из моих коллег. Циничные рассуждения этого человека раздражали меня, хотя я не мог отрицать, что лечение умственных расстройств пока не стало точной наукой. Как бы в ответ на мою мысль, он продолжил: — Сфера моих интересов находится в той области психологии, которую не осмеливается затрагивать традиционная наука. Если вы будете работать со мной, то вам придется увидеть необычные явления, но все, о чем я прошу вас, — быть внимательным и молчаливым. Так я начал работать. Мне инстинктивно хотелось отстраниться от этого человека. Но в нем была такая необъяснимая притягательность, такое ощущение мощи и безрассудной необычности исследований, что я, исходя из презумпции невиновности, решил посмотреть, что и этого может получиться. Его возбуждающе необычная личность, казалось, стала ключом к моей сосредоточенности, заставила меня почувствовать, что он может быть хорошим тонизирующим средством для того, кто в этой жизни на время утратил хватку. — Пока вы раздумываете, — сказал он, — я могу подвезти вас к себе. Если вы поедете со мной до гаража, то я доставлю вас прямо к вашей квартире, сгрузим ваши вещи — и все это до наступления темноты. Мы мчались на приличной скорости по портсмутской дороге вплоть до самого Терсли, а затем, к моему удивлению, компаньон свернул вправо и направил машину через кусты вереска по проложенному телегой следу. — Это Торс Ли, или «поле», — пояснил он, указывая на открывающуюся перед нами пустынную местность. — Здесь еще жива старая вера. — Католическая? — спросил я. — Католическая вера — это, уважаемый сударь, нововведение. А я имею в виду языческий культ. Здешние крестьяне до сих пор сохранили частицы старых ритуалов. Они верят, что это приносит им счастье или что-то в этом роде. Но они не имеют представления о внутреннем смысле этих ритуалов. Он умолк на мгновение, а потом повернулся ко мне и сказал с необычной выразительностью: — Вы никогда не думали о том, что могло бы произойти, если бы человек, обладающий Знанием, смог собрать из кусочков весь этот ритуал? Я признался, что нет. Это было выше моего понимания, но, несомненно, он привез меня в самое нехристианское место, которое я когда-либо в жизни посещал. Его лечебница, однако, являла собой восхитительный контраст с дикой и бесплодной местностью вокруг. Сад представлял собой изобилие цвета, а дом — старый и обширный, укрытый вьющимися растениями, был внутри так же очарователен, как и снаружи. Он напоминал мне одновременно и Восток, и эпоху Ренессанса, и хотя не соответствовал ни одному архитектурному стилю, был полон тепла и комфорта. Вскоре я погрузился в работу, находя ее чрезвычайно интересной. Как я уже говорил, работа Тавернера начиналась там, где кончалась традиционная медицина, и у меня под наблюдением оказались такие больные, которых обычный врач из соображений безопасности отправил бы в психиатрическую больницу, как типичных сумасшедших. Но Тавернер, со своими своеобразными методами лечения, доходил до самой сути, оперируя как в душе, так и в темном царстве, где обитает душа, что позволяло представить проблему в новом свете и нередко — спасти человека от темных сил, которые скрывались в нем. Интересный пример его методов лечения — дело об убийстве овец. II Однажды дождливым вечером к нам в лечебницу был нанесен визит — не совсем обычное событие, так как к Тавернеру и его методам относились с подозрением. Наша гостья сбросила промокший макинтош, но отказалась снять шарф, слишком теплый для этого дня, который был туго обернут вокруг ее шеи. — Насколько мне известно, вы специализируетесь на душевных болезнях, — сказала она моему коллеге. — Я очень хочу поговорить с вами об одном весьма беспокоящем меня деле. Тавернер кивнул, окинув ее острым взглядом в поисках симптомов болезни. — Речь идет о моем друге, более того, я думаю, что могу называть его своим женихом , так как, хотя он и просил меня освободить его от данного мне обещания, я отказалась это сделать, и не потому, что хочу удержать мужчину, который больше не любит меня, но потому, что убеждена: он все еще любит меня, но между нами встало что-то такое, о чем он не хочет мне говорить. Я умоляла его быть искренним со мной и бороться с бедой вместе. Ведь то, что ему кажется непреодолимым препятствием, я могла бы увидеть в другом свете. Но вы же знаете, каковы мужчины, когда они считают, что речь идет об их чести. Она улыбаясь смотрела то на Тавернера, то на меня. Ни одна женщина не верит, что ее мужчина — взрослый, и, возможно, они правы. Потом она наклонилась и в отчаянии сжала свои руки. — Я уверена, что нашла ключ к этой тайне. Я хочу, чтобы вы сказали мне, возможно это, или нет. — Вы сообщите мне подробности? — спросил Тавернер. Кратко и ясно она изложила нам все, что требовалось. — Мы обручились, когда Доналд прибыл сюда на учебу (это было около пяти лет назад), и между нами было полное согласие, вплоть до его возвращения из армии, когда мы все заметили в нем перемену. Он приходил к нам в дом так же часто, как всегда, но, казалось, избегал оставаться со мной наедине. Мы, бывало, часто совершали вместе долгие прогулки по вересковым болотам, но недавно он категорически отказался от этого. Затем, без всякого предупреждения, он написал мне, что не может жениться на мне и не желает впредь видеть меня, и сделал в своем письме загадочную приписку. Там было сказано: «Если даже я приду к тебе и попрошу тебя пойти на свидание, умоляю тебя не делать этого». Мои родственники считали, что его опутала другая девушка, и были возмущены его обманом. Но я думаю, что за всем этим кроется нечто большее. Я написала ему, но не получила ответа и пришла к выводу, что должна постараться вычеркнуть все это из своей жизни, как вдруг он появился опять. А сейчас о том, как случилась эта странная история. Однажды ночью мы услышали крики домашней птицы и подумали, что к ним забралась лиса. Мои братья выскочили с клюшками для гольфа в руках, вышла и я. Когда мы подошли к курятнику, то обнаружили несколько кур с перекушенным горлом, как если бы на них напал хорек. Но братья обнаружили, что дверь курятника открыта, чего никакой хорек сделать не мог. Они сказали, что, должно быть, цыган пытался украсть кур, и попросили меня вернуться в дом. Я возвращалась по дорожке в кустах, как вдруг передо мной кто-то появился. Стояла почти полная луна, поэтому было совсем светло, и я узнала Доналда. Он протянул свои руки, и я пошла к нему, но вместо того, чтобы меня поцеловать, он внезапно пригнул свою голову, — и вот — смотрите! Она стащила со своей шеи шарф и показала нам полукруг маленьких голубых отметин на коже ниже уха, явный след зубов человека. — Он метил в яремную вену, — сказал Тавернер, — ваше счастье, что он не повредил кожу. — Я спросила его: «Доналд, что ты делаешь?» Мой голос, видимо, привел его в себя, так как он отпустил меня, а сам бросился в кусты. Братья погнались за ним, но не поймали, и с тех пор мы не видели его. — Полагаю, вы сообщили в полицию? — спросил Тавернер. — Отец сказал им, что кто-то пытался украсть кур, но они не знают, кто это был. Видите ли, я не сказала им, что видела Доналда. — И вы пошли через болото одна, зная, что он может скрываться где-то рядом? Она кивнула. — Я бы не советовал вам, мисс Уинтер, повторять этот путь; мужчина, вероятно, крайне опасен, особенно для вас. Мы отправим вас назад в машине. — Вы думаете, он сошел с ума? Точно так же думаю и я. Уверена, что он знает о своем сумасшествии и именно поэтому разорвал нашу помолвку. Доктор Тавернер, неужели для него ничего нельзя сделать? Мне кажется, что Доналд не сумасшедший в обычном смысле слова. Однажды у нас была горничная, которая сошла с ума, так безумным было все ее поведение, понимаете? Но с Доналдом это не так, похоже, что лишь небольшая часть его сошла с ума, как если бы его безумие было вне его. Вы понимаете, что я имею в виду? — Мне кажется, вы дали очень ясное описание случая психического вмешательства — то, что в библейские времена было известно как «одержимый дьяволом», — сказал Тавернер. — Можете вы что-нибудь сделать для него? — спросила она нетерпеливо. — Я смогу сделать многое, если вы сумеете привести его ко мне. На следующий день, приступив к приему на Харли-стрит, мы обнаружили, что слуга записал на прием капитана Доналда Крейга. Он оказался человеком, обладающим исключительным обаянием, одной из тех впечатлительных натур с богатым воображением, которые имеют все задатки художника. В нормальном состоянии он должен был быть очаровательным собеседником, но когда мы встретились с ним за столом врачебного кабинета, сразу стало ясно, что человек находится в тяжелом положении. — Я могу чистосердечно рассказать, что произошло, — сказал он. — Я думаю, Берил говорила вам о цыплятах? — Она говорила, что вы пытались укусить ее. — А говорила она вам, что я загрыз цыплят? — Нет. — Однако я сделал это. Некоторое время продолжалось молчание. Затем Тавернер нарушил его. Когда эта беда случилась впервые? — После контузии. Я был выброшен из окопа и получил сильное сотрясение. Я считал, что легко отделался, так как пробыл в госпитале лишь десять дней, но, видимо, ошибся. — Вы из тех людей, которые испытывают ужас при виде крови? — Не совсем. Я не люблю ее, но могу терпеть. Я привык к ней в окопах, там всегда были раненые, даже во время затишья. — И убитые, — вставил Тавернер. — Да, и убитые, — согласился пациент. — Так у вас развилась жажда крови? — Да, что-то вроде этого. — Недожаренное мясо с кровью и тому подобное, верно? — Нет, это для меня бесполезно. Страшно сказать, но меня привлекает свежая кровь, кровь, текущая из вен моей жертвы. — А! — сказал Тавернер. — Это меняет характер болезни. — Вы хотите сказать, что это делает ее еще более безнадежной? — Напротив, то, что вы мне сейчас сказали, вселяет достаточно надежд. У вас нет такой жажды крови, которая влияла бы на ваше подсознание, став жизненной потребностью, что в корне меняет дело. Крейг быстро взглянул на него. — Именно так. Я никогда раньше не мог выразить это словами, но вы попали в самую точку. — Я видел, что ясность выражений моего коллеги вызвала у него полное доверие. — Мне хотелось бы, чтобы вы на время поступили в мою лечебницу и побыли под моим личным наблюдением, — сказал Тавернер. — Мне очень этого хочется, но прежде чем я это сделаю, мне кажется, вам следует знать еще кое-что. Это начинает влиять на мой характер. Сначала казалось, что это нечто вне меня, но сейчас я несу за это ответственность, почти помогаю этому и пытаюсь отыскать пути удовлетворения этой тяги, не создавая себе лишних неприятностей. Именно поэтому я и пошел за курами, когда попал к дому Винтеров. Я боялся, что потеряю контроль над собой и нападу на Верил. И в конце концов это действительно случилось, так что моя тактика принесла не слишком много пользы. На самом деле она, я думаю, принесла больше вреда, чем пользы, так как, вероятно, после того, как я уступил влечению, я вошел в более глубокий контакт с «этим». Я знаю, что лучшее, что я мог бы сделать, — это покончить с собой, но не могу на это отважиться. Я чувствую, что после своей смерти я должен буду встретиться с «этим», чем бы оно ни было, лицом к лицу. — Вам не следует бояться поступления в нашу лечебницу, — сказал Тавернер. — Мы будем наблюдать за вами. После его ухода Тавернер спросил меня: — Роудз, вы слышали когда-нибудь о вампирах? — Да, достаточно, — ответил я. — Одно время я страдал бессонницей и читал Дракулу , чтобы уснуть. — Это, — он кивнул в сторону уходящего мужчины, — необыкновенно интересный экземпляр. — Вы хотите сказать, что намерены взять в Хиндхед столь отвратительного больного? — Не отвратительного, Роудз, а душу, попавшую в темницу. Душа может быть и не очень привлекательной, но это делает с ней человек. Стоит ее выпустить, и она скоро очистится. Я часто восхищался удивительной терпимостью и состраданием Тавернера к грешному человечеству. — Чем больше вы познаете человеческую природу, — сказал он мне однажды, — тем меньше вам хочется осуждать ее, так как вы осознаете, насколько тяжко ей приходится. Никто не поступает плохо потому, что это ему нравится, он лишь выбирает меньшее из двух зол.  перейти в каталог файлов | Образовательный портал Как узнать результаты егэ Стихи про летний лагерь 3агадки для детей |