Голая экономика. Разоблачение унылой науки

Ч. Уилан. «Голая экономика. Разоблачение унылой науки»
12
нашу нацию беднее и повышая вероятность потери работы. Конечно, международная тор- говля, как и любой другой вид рыночной конкуренции, действительно приводит к появле- нию определенного числа проигравших. Однако идея, якобы она негативно сказывается на благосостоянии нашего общества в целом, очень далека от истины. По сути, подобные заяв- ления в экономике равнозначны предостережению о том, что ВМС США рискуют доплыть до края света. На моем веку самое красочное утверждение такого рода принадлежит Россу
Перо, изворотливому независимому кандидату на выборах 1992 года (основными кандида- тами тогда были Билл Клинтон и Джордж Буш). Во время президентских дебатов госпо- дин Перо решительно заявил, что Североамериканское соглашение о свободной торговле
4
приведет к «оглушительному причмокиванию» – так он образно описал негативный эффект быстрого «перетекания» рабочих мест из США в Мексику. Броская фраза многим запомни- лась, но прогноз не оправдался. Ничего подобного не произошло.
На наше счастье, избирательная кампания Перо оказалась, как мог бы выразиться этот большой любитель метафор, неохотничьей собакой. Впрочем, это вовсе не значит, что все мировые лидеры, которых в итоге избирали на высокие посты, обладали глубоким пони- манием основ экономики. Так, в 2000 году французское правительство реализовало про- грамму по преодолению хронических двузначных темпов роста безработицы, которая бази- ровалась на политике, совершенно для этого не годной, хоть на первый взгляд и казавшейся весьма удачной (тут уместно вспомнить мудрую поговорку «не все то золото, что блестит»).
Возглавляемое социалистами правительство сократило максимальную продолжительность рабочей недели с тридцати девяти часов до тридцати пяти; предполагалось, что если все работающие люди будут трудиться меньше часов, рабочее время освободится, что позво- лит занять некоторое число безработных. И вроде бы в этом решении действительно было нечто привлекательное, но это было сродни применению пиявок в целях выведения токсинов из организма. К сожалению, в долгосрочной перспективе и пиявки, и сокращенная рабочая неделя приносят больше вреда, чем пользы.
Политика французов базировалась на ошибочной предпосылке, что количество рабо- чих мест в экономике фиксировано, следовательно, его необходимо нормировать. А это пол- ная чепуха! За последние тридцать лет благодаря появлению интернета американская эконо- мика создала миллионы новых рабочих мест, которых в 1980 году не только не существовало,
но и никто даже не мог себе представить, – причем без каких-либо усилий правительства,
нацеленных на то, чтобы поделить рабочие часы «по справедливости».
В 2008 году французское правительство, возглавляемое Николя Саркози, приняло закон, позволяющий компаниям и работникам договариваться об увеличении тридцатипя- тичасовой рабочей недели. Такое решение было принято в значительной степени потому,
что политика сокращения проблему безработицы явно не решила. Впрочем, ни один здра- вомыслящий экономист никогда и не думал, что такое возможно, однако политики (и люди,
которые их избирают) далеко не всегда готовы прислушаться к советам специалистов.
Вышесказанное отнюдь не означает, что у США нет экономических проблем. Антиг- лобалисты впервые вышли на улицы Сиэтла в далеком 1999 году; люди били окна и перево- рачивали машины, протестуя против деятельности Всемирной торговой организации. Были ли они правы? Действительно ли глобализация и бурно развивающаяся международная тор- говля угрожают окружающей среде и ведут к усилению эксплуатации рабочих в развиваю- щихся странах, а также к тому, что на каждом углу в любом городе мира скоро будет стоять ресторан McDonald’s? Или же ближе к правде был колумнист New York Times Томас Фрид-
4
Североамериканское соглашение о свободной торговле, или Североамериканская зона свободной торговли (NAFTA), –
соглашение о свободной торговле между США, Канадой и Мексикой, основывающееся на модели Европейского союза;
вступило в силу в 1994 году. Прим. ред.

Ч. Уилан. «Голая экономика. Разоблачение унылой науки»
13
ман, который окрестил антиглобалистов «Ноевым ковчегом, в котором собрались предста- вители Общества плоской земли и протекционистских профсоюзов, а также яппи, носталь- гирующие по дорогим их сердцу 1960-м»
5
?
Во время президентских праймериз 2008 года Барак Обама критиковал Североамери- канское соглашение о свободной торговле, переговоры о котором велись в годы президент- ства демократа Билла Клинтона. Были ли критические комментарии Обамы обусловлены экономическими соображениями или то была чистая политика (ведь, критикуя Соглашение,
он, по сути, нападал на жену Билла Клинтона
6
)? Вы сможете сами ответить на этот вопрос,
после того как прочтете главу 12
Я же в самом начале книги пообещаю вам только одно: в ней вы не увидите никаких графиков, диаграмм, схем и уравнений, хотя все эти инструменты широко используются в экономике. В самом деле, цифры дают нам простой и даже элегантный способ представле- ния явлений окружающего мира, например, вместо того чтобы многословно и образно опи- сывать, насколько тепло или холодно, нам говорят, что температура воздуха на улице – 22
градуса. Впрочем, самые важные экономические идеи, по сути, интуитивно понятны. Их сила в том, что они привносят в решение бытовых проблем логику и четкость. Рассмотрим,
например, упражнение для ума, предложенное Гленном Лори, экономистом-теоретиком из
Бостонского университета. Допустим, десять претендентов соперничают за одно рабочее место – девять кандидатов белые, один чернокожий. Компания-работодатель придержива- ется антидискриминационной политики равных возможностей, согласно которой, при усло- вии, что кандидаты – представители меньшинств и другие претенденты равноценны, нани- мается кандидат из меньшинства.
Далее предположим, что основных кандидатов двое: белый и чернокожий. В соответ- ствии с упомянутой выше политикой фирма наймет второго. И тут Лори (сам чернокожий)
высказывает тонкую, но простую мысль: в результате политики равных возможностей при найме страдает только один из белых кандидатов, остальные восемь в любом случае эту работу не получили бы. Тем не менее все девять белых кандидатов уходят с собеседова-
ния разгневанными: они чувствуют себя жертвами дискриминации. Высказывая эту идею,
Лори при этом вовсе не выступает в роли противника антидискриминационной политики найма. Он просто добавляет важный нюанс в дискуссию, которая обычно ведется без учета всяких нюансов. Он показывает, что политика равных возможностей может наносить вред тем самым расовым взаимоотношениям, которые она призвана улучшить.
Возьмем периодически разворачивающуюся в США кампанию, по условиям которой страховые компании должны оплачивать роженицам пребывание в больнице за двое суток, а не за одни. В 1998 году президент Билл Клинтон, счевший эту проблему достаточно важной,
поклялся в ежегодном послании Конгрессу США, что положит конец «ускоренным родам».
Однако для реализации данного плана необходимы определенные затраты, их следует разъ- яснить отдельно. В большинстве случаев пребывание роженицы в больнице по медицинским показаниям во вторые сутки не требуется, да и стоит оно довольно дорого, поэтому новоис- печенные родители часто не оплачивают второй день; не хотят за это платить и страховые компании. Если же их обяжут предоставлять такие дополнительные льготы (или любые дру- гие, предписываемые законом), они начнут возмещать свои дополнительные расходы за счет повышения страховых взносов. И когда взносы начнут расти, некоторые малообеспеченные люди не смогут позволить себе вообще никакой медицинской страховки. Таким образом, в реальности эта политическая проблема заключается в следующем: готовы ли мы принять
5
Thomas Friedman, «Senseless in Seattle», New York Times, December 1, 1999.
6
Хиллари Клинтон была соперницей Барака Обамы на праймериз в 2008 году, однако она отказалась от продолжения внутрипартийной борьбы. Прим. ред.

Ч. Уилан. «Голая экономика. Разоблачение унылой науки»
14
закон, который принесет пользу многим женщинам за счет того, что значительно меньшее число граждан потеряют возможность приобрести даже базовый полис медицинского стра- хования?
Следует отметить, что компромисс, легший в основу этой, на первый взгляд, узкой про- блемы, вызвал огромный резонанс при обсуждении реформы здравоохранения, ведущегося в США. Чем щедрее система здравоохранения будет гарантировать американцам определен- ные выгоды, тем дороже это будет стоить, независимо от того, управляет государство этой системой или нет. По сути, зачастую на самый важный вопрос реформы здравоохранения обращают слишком мало внимания: как, учитывая широкое распространение баснословно дорогостоящей медицинской техники и оборудования, разработать систему, которая будет говорить «да» процедурам, оправдывающим затраты на них, и «нет» тем, которые этого не делают, ведь одни из них дают отличные результаты, а другие совсем наоборот?
Может, вам показалось, что экономика представляет собой одну огромную рекламу
Республиканской партии? Это не совсем так. Даже Милтон Фридман, лауреат Нобелевской премии по экономике и самый красноречивый пропагандист свободных рынков, согласен с тем, что полное отсутствие ограничений на рынках может привести к весьма плачевным результатам. Возьмем, например, американскую любовь к автомобилям. Проблема вовсе не в том, что нам очень нравятся легковые автомобили, а в том, что мы не несем все издержки,
связанные с их вождением. Да, мы покупаем машину и впоследствии платим за ее техниче- ское обслуживание, страховку и бензин. Но нам не приходится оплачивать некоторые дру- гие издержки владения транспортным средством: мы не платим ни за вредные выбросы в атмосферу; ни за заторы, создаваемые на улицах городов; ни за износ дорог общего поль- зования; ни за опасность, которую несем людям, сидящим за рулем автомобилей меньшего размера. В результате возникает эффект, несколько напоминающий вечернюю прогулку по городу с папиной кредитной картой: мы делаем множество вещей, которые никогда не стали бы делать, если бы платили по счетам из своего кармана. Мы покупаем огромные внедорож- ники, в упор не замечая общественный транспорт, перебираемся жить далеко в пригород, а затем наматываем огромные расстояния, катаясь каждый день на работу и обратно.
Отдельным гражданам за все это счетов не выставляют, а вот общество в целом пла- тит по ним сполна – в виде загрязнения воздуха, глобального потепления и безудержного разрастания городов. И наилучший способ справиться с этой неуклонно усугубляющейся проблемой не имеет ничего общего с тем, о чем так любят говорить консерваторы, одержи- мые идеей невмешательства государства в экономику. Этот способ заключается в повыше- нии налогов на бензин и автомобили. Как мы обсудим в главе 3
, благодаря исключительно этим двум мерам издержки, связанные с вождением автомобиля (или неуклюжего громозд- кого внедорожника), станут четко отображать реальную социальную стоимость этого вида деятельности. Аналогичным образом увеличение субсидий за пользование общественным транспортом стало бы заслуженным вознаграждением для тех пассажиров, которые делают для всех доброе дело, отказываясь садиться за руль личных автомобилей.
Между тем экономисты уже внесли весьма весомый вклад в решение таких социаль- ных проблем, как, скажем, дискриминация. Подумайте: есть ли основания утверждать, что в прошлом симфонические оркестры всего мира дискриминировали женщин? Экономист
Гарвардского университета Клаудия Голдин и экономист Принстонского университета Сеси- лия Раус нашли способ ответить на этот вопрос. Они выяснили, что в 1950-х годах амери- канские оркестры начали использовать «слепые» прослушивания: поступающий на работу человек играл за перегородкой. Судьи не видели музыканта и не знали, каков его пол. И как вы думаете, женщины получили какие-либо выгоды в результате этой «слепой» системы?
Безусловно. После того как прослушивания стали анонимными, шансы женщин на прохож-

Ч. Уилан. «Голая экономика. Разоблачение унылой науки»
15
дение первого раунда увеличились примерно на 50 процентов, а шансы быть принятыми в оркестр вообще в несколько раз
7
Экономика обеспечивает нас мощным, но при этом необязательно сложным набором аналитических инструментов, с помощью которых можно, оглянувшись назад, объяснить,
почему события развивались так, а не иначе; посмотреть вокруг и лучше понять окружаю- щий мир; заглянуть вперед и предсказать последствия основных политических изменений.
Экономика сродни силе тяжести: начнешь ее игнорировать, жди неприятных сюрпризов.
Крах инвестиционного банка Lehman Brothers, объявившего о своем банкротстве 15
сентября 2008 года, послужил толчком для «финансового кризиса», который вполне заслу- живает закрепившейся за ним репутации «наихудшего экономического спада со времен
Великой депрессии». Что же тогда произошло? Почему многие потребители, которые, как предполагается, вполне рационально понимают и оценивают свое материальное положе- ние, в итоге пали жертвами «пузыря» на рынке недвижимости? Какие болваны выдали им ссуды на такие заоблачные суммы? Зачем вообще Уолл-стрит создала такие инструменты,
как облигации, обеспеченные долговыми обязательствами, и кредитно-дефолтные свопы, и почему они оказались столь губительными для финансовой системы?
В главе 2
мы подробно обсудим, почему, учитывая стимулы, встроенные в эту систему,
безрассудство, приведшее к финансовому кризису, было в значительной мере вполне пред- сказуемым. Почему ипотечные брокеры выдавали так много рискованных кредитов? Да
потому что это были не их деньги! Банки, выдававшие ссуды, платили им комиссионные.
Больше ипотек – больше комиссионных, а больше крупных ипотечных кредитов – больше очень и очень щедрых комиссионных.
Но почему банки были готовы рисковать огромной частью своего собственного капи- тала (особенно с учетом материальных стимулов для ипотечных брокеров, приводивших к ним клиентов)? Потому что банки, как правило, «продают» большинство своих ипотечных ссуд, а значит, они сейчас получают единовременную сумму наличных от стороннего инве- стора, а тот взамен получает поток будущих ипотечных платежей. Вы наверняка уже поняли,
что данная ситуация представляет собой что-то вроде игры в «горячую картошку»: какая разница, насколько рискованный заем, если вы можете перебросить его кому-то раньше, чем заемщик откажется платить по обязательствам.
С этим, пожалуй, все ясно, но кто в таком случае соглашается покупать такие кредиты?
В главе 2
объясняется и это, но одну подсказку я дам вам уже сейчас: дело в том, что тут в игру вступает Уолл-стрит, и ни к чему хорошему это не приводит.
После всего сказанного я вынужден признать, что в настоящее время в экономических кругах происходит нечто вроде переоценки ценностей и критического самоанализа. Сколь бы очевидным ни казался упомянутый выше финансовый кризис сейчас, по прошествии вре- мени, тогда лишь немногие экономисты заметили его приближение (за некоторыми исклю- чениями). Практически никто не предполагал, насколько серьезным он окажется. Осенью
2005 года ряд видных экономистов писали в одном престижном журнале: «На конец 2004
года наш анализ не выявил никаких заслуживающих упоминания свидетельств, подтвержда- ющих наличие “пузыря” на рынке недвижимости»
8
Ошибочка вышла. Впрочем, на самом деле эта статья хуже, чем просто ошибка, потому что она явно была написана для того, чтобы опровергнуть доказательства существования
«пузыря», которые стали очевидны даже для многих дилетантов. Словом, это все равно что
7
Claudia Goldin and Cecilia Rouse, «Orchestrating Impartiality: The Impact of ‘Blind’ Auditions on Female Musicians»,
American Economic Review, September 2000.
8
Charles Himmelberg, Christopher Mayer, and Todd Sinai, «Assessing High House Prices: Bubbles, Fundamentals and
Misperceptions», Journal of Economic Perspectives, vol. 19, no. 4 (Fall 2005).

Ч. Уилан. «Голая экономика. Разоблачение унылой науки»
16
заявление пожарной команды, приехавшей на вызов к дому, из-под крыши которого валит дым: «Никакого пожара нет», – а через двадцать минут все видят, что чердак объят пламе- нем. «Пузырь» на рынке был. И лучше всего данная ситуация объясняется слиянием эконо- мического аспекта с психологическим, а именно принятием во внимание природной склон- ности человека верить в то, что происходящее сейчас, скорее всего, будет происходить и в будущем.
Экономика не стоит на месте; она развивается, как и любая другая наука. Одним из самых интересных и продуктивных новых направлений развития можно назвать поведен- ческую экономику, которая исследует, как люди принимают решения – иногда отнюдь не такими рациональными способами, как традиционно считали экономисты. Мы, люди, от природы склонны недооценивать одни риски (скажем, ожирение) и переоценивать другие
(например, авиаперелеты). Мы позволяем эмоциям влиять на наши суждения и слишком бурно реагируем и на хорошие, и на плохие новости (сначала на рост цен на недвижимость,
а затем на падение этих цен).
Многие особенности человеческой психологии были совершенно ясны Шекспиру, но экономический мейнстрим осознал их сравнительно недавно. Как отмечал колумнист New
York Times Дэвид Брукс, «Экономическое поведение можно точно предсказать с помощью элегантных моделей. Эти модели объясняют многое, но не нынешний финансовый кризис –
не то, почему такое огромное количество людей одновременно могли оказаться настолько глупыми и некомпетентными, чтобы разрушить себя. Этот кризис нанес удар по классиче- ской экономике и переместил психологический аспект, который прежде прозябал на задвор- ках общественных интересов, на передний план и в самый центр»
9
Конечно, большинство старых экономических идей по-прежнему невероятно важны.
Председатель совета управляющих Федеральной резервной системы США Бен Бернанке
10
,
прежде чем уйти из науки, изучал период Великой депрессии – и это привело к важнейшим последствиям, выходящим далеко за рамки чистой науки. В главе 10
рассказывается о том,
что творческое и весьма агрессивное вмешательство Бернанке в деятельность ФРС, на кото- рое его во многом вдохновили ошибки 1930-х, помогло предотвратить неизмеримо большие проблемы нашей финансовой системы.
Эта книга рассказывает о ряде самых значительных экономических концепций, упро- щая «строительные блоки», из которых они складываются, а то и вовсе опуская некоторые из них. В каждой главе обсуждаются вопросы, которые запросто могли бы послужить темами для отдельных книг. По сути, в каждой из глав содержатся детали, давшие толчок и способ- ствовавшие развитию целых академических карьер. Да, я упростил или пропустил суще- ственную часть технической структуры, составляющей костяк этой научной дисциплины. И
сделал это по вполне понятной причине: ведь чтобы оценить гениальность великого архи- тектора-новатора Фрэнка Райта, вовсе не обязательно знать, где должна быть размещена несущая стена. Но эта книга – не экономика для «чайников», это экономика для умных людей, которые никогда прежде не изучали эту дисциплину – или изучали, но сохранили о ней лишь смутные воспоминания. Большинство великих экономических идей становятся интуитивно понятными, если их «раздеть», снять с них «шелуху» сложности. В результате
получается голая экономика.
Негоже, чтобы экономика была доступной и понятной исключительно специалистам.
Ее идеи для этого слишком важны и слишком интересны. В сущности, голая экономика может быть даже забавной и развлекательной.
9
David Brooks, «An Economy of Faith and Trust», New York Times, January 16, 2009.
10
Бен Бернанке возглавлял ФРС США с 2006 по 2014 год. Прим. ред.

Ч. Уилан. «Голая экономика. Разоблачение унылой науки»
17

перейти в каталог файлов