Главная страница
Образовательный портал Как узнать результаты егэ Стихи про летний лагерь 3агадки для детей

Давыдова М.В._Художник в театре начала XX века. М. В. Художник в театре начала XX века. М. Наука, 1999. 150 с. Монография


Скачать 0.99 Mb.
НазваниеМ. В. Художник в театре начала XX века. М. Наука, 1999. 150 с. Монография
АнкорДавыдова М.В._Художник в театре начала XX века.doc
Дата02.10.2017
Размер0.99 Mb.
Формат файлаdoc
Имя файлаДавыдова М.В._Художник в театре начала XX века.doc
ТипМонография
#24133
страница4 из 12
КаталогОбразовательный портал Как узнать результаты егэ Стихи про летний лагерь 3агадки для детей
Образовательный портал Как узнать результаты егэ Стихи про летний лагерь 3агадки для детей

С этим файлом связано 40454 файл(ов). Среди них: Kopytin_A_I_Diagnostika_v_art-terapii_Metod_Mandala.pdf, Бютнер Жить с агрессивными детьми.doc, Теремкова Н.Э. - Логопедические домашние задания для детей 5-7 л, что такое ЦИПР.docx, Kopytin_A_I_Art-terapia_-_novye_gorizonty.pdf, Сетка песочного листа.docx, АУТИЗМ ПРЕЗЕНТАЦИЯ Краснова (1).ppt.ppt, Professia_tyutor_Informatsionno-metodicheskiy_byulleten.pdf, Semago_M_M_Rabochaya_kniga_psikhologo_-_mediko_pedagogicheskogo_ и ещё 40444 файл(а).
Показать все связанные файлы
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   12
имя широкого жизненного повествования. Оформление в большей мере определяло эмоциональную атмосферу действия, в нем ощущался скрытый подтекст, выражающий психологические коллизии пьесы. Станиславский давал развернутую зрительную картину финала во имя выявления настроения. Работая над "Вишневым садом", режиссер часто повторял: "Все искусство сводится к настроению... сцена, и пьеса, и искусство существуют для того, чтобы возбуждать в зрителе настроение. Все должно стремиться к этому: и актер, и декорации, и костюмы, и освещение, и эффекты"89. Но оформительские приемы Станиславского были слишком материальны, порою тяжеловесно грузны для тонкой поэтичной ткани пьесы.

В окончательном варианте спектакля Станиславский во многом отошел от своего первоначального плана, освободил его от чрезмерной загруженности бытовыми подробностями. Вместе с Симовым он ищет декорационные приемы более ясные, строгие. В процессе работы над спектаклем режиссер пришел к мысли о ненужности еще одной, дополнительной декорации для финала пьесы. Так отпала необходимость в использовании макета к комедии Тургенева "Где тонко, там и рвется". Режиссерская интуиция подсказывала Станиславскому, что психологически убедительнее будет сыграть финал спектакля в декорации первого акта - детской. "Мне чувствуется, что так пьеса будет уютнее, что публика сроднится с домом. Вторая зала вносит какую-то путаницу. Может быть она нужна Вам, чтоб еще больше оттенить былое богатство, но это выразится, мне кажется, и так. При одной декорации для двух актов - однообразия не будет, так как опустошение дома изменит совершенно настроение 4 акта"90. Чехову пришлось согласиться. По замыслу Станиславского, декорация I акта - детская - становилась ведущей, к ней были стянуты все психологические нити пьесы.

Первое действие спекталя. Раннее майское утро. В комнате старого помещичьего дома еще темно. Рассеивается утренний туман, и солнечные лучи сначала робко, а затем все смелее проникают в комнату сквозь белые кисейные занавеси. Симов раскрывает сценическое пространство как бы постепенно, давая понять зрителю, что помещение детской когда-то было перегорожено. Левая часть комнаты кажется чуть выше, правая пониженной. Ощущением светлой радости, надежды веет от детской, залитой весенним светом, с играющими на полу и стенах солнечными бликами, с заглядывающими в окна цветущими вишнями. А вместе с тем легкая, неуловимая грусть ощущается в привычном уюте детской, с ее покойно, прочно стоящей на своих местах мебелью, громадным шкафом, креслами в белых чехлах, Детским столиком и стулом. Раневская в волнении припадает к старой мебели. Гаев обращается с торжественной речью к столетнему шкафу: "Дорогой, многоуважаемый шкаф! Приветствую твое существование..."91.

В облике детской, в характере старой мебели, чуть нескладной, но такой дорогой обитателям дома, в тонком подборе деталей: старых акварелей, фотографий на стенах, - постановщики сумели передать атмосферу милого уюта, тепло устоявшегося быта, овеянного воспоминаниями. Станиславский и Симов очень тонко почув-

54

55

ствовали атмосферу детской. Немалую роль сыграло и то, что постановщики хорошо знали характер интеллигентных домов, которые они воссоздавали на сцене. Вероятно, они были знакомы и с домом Чехова.

Д. Мережковский очень тонко запечатлел атмосферу московской квартиры Чехова. "Воздух любовный, простой и теплой нежности в московской квартире Чехова"92. Эту атмосферу тепла, нежности, уюта и какой-то незримо тонкой связи самой детской, ее обстановки с прошлым героев пьесы донесли в оформлении первого действия Станиславский и Симов.

Как преображалась эта светлая детская в финале спектакля! Симов сохранил здесь ту же планировку, что и в декорации I акта. Казалось, здесь все было прежним: и высокие окна, и белые двери. Но не было больше ни старого шкафа, ни удобных кресел, ни фотографий на стенах. Узлы, сундуки заполняли комнату, в окна сиротливо глядели голые ветки вишен. Жизнь детской с теплотой ее уюта — с этим было покончено. Раневская, Гаев, Аня, Варя навсегда покидают дом. Бледный луч осеннего солнца пробивается сквозь запертые ставни. Раздается глухой удар топора - эта рубят вишневый сад. Холодом, заброшенностью, безнадежностью веет от старой детской, где умирает забытый всеми дряхлый Фирс.

В декорации детской постановщики сумели передать сложную гамму душевных переживаний: светлую радость и надежду, грусть о прошлом и трагическое ощущение конца прежней жизни в усадьбе. И все же, даже эта лучшая декорация спектакля была дана Станиславским и Симовым с известными отступлениями от замысла драматурга. Великолепие старого барского дома, его красота, все то, что Чехов так тонко чувствовал в усадебной культуре, не нашло воплощения в декорациях.

Не менее важны были для Чехова и пейзажные мотивы "Вишневого сада".

Тема красоты природы проходит во всех пьесах Чехова, и особенно сильно звучит она в "Вишневом саде". Источником красоты для Чехова была усадьба, старинный барский дом, тенистые аллеи парка с березами и липами, озеро, сад.

Действие своих пьес Чехов растворяет в природе; она живет жизнью одушевленной, полна потаенного глубинного смысла, меняющихся настроений. Очень верно заметил исследователь драматургии Чехова Б. Зингерман: «...пейзаж в "Чайке" и в других чеховских пьесах меняется вместе с душевным состоянием драматических персонажей, и мы даже перестаем понимать - природа влияет на настроение действующих лиц или же их настроение кладет свою печать на окружающий пейзаж»93.

Писатель одухотворил, одушевил и комнаты старых усадебных домов, и расстилающийся вокруг пейзаж. Поэтому так важны были для Чехова пейзажные темы "Вишневого сада".

Уже в первом акте звучит поэтический мотив цветущего сада. Сколько нежности, восторженной любви к нему у обитателей усадьбы.

Садом восторгается эмоциональная, экзальтированная Раневская, мечтательный Гаев, и прозаическая, вечно хлопочущая по хозяйству Варя. "Взгляните, мамочка: какие чудесные деревья! Боже мой, воздух! Скворцы поют!"94.

Станиславский и Симов с помощью световых и звуковых эффектов передавали атмосферу майского утра. За окном слышно щебетание птиц, играют солнечные лучи, в окна детской заглядывают цветущие вишни. Симов объединяет в декорации два мотива - старой детской и сада. Чехов хотел видеть вишневый сад в цветении, весеннем ликовании красок.

Поэтический образ вишневого сада, "сплошного белого сада", на сцене выгля-

ел скромно. Сад был изображен иллюзорно, предметно несколькими бутафорскими деревьями, стоящими за окнами детской. Всего богатства интонаций чеховской пейзажной лирики оформление Симова донести не могло. Позже Станиславский с горечью признавался: «...у нас всегда был "Вишневый сад" без вишневого сада!»95

Пейзажные ремарки Чехова к пьесе скупы, точны, в них заключен глубокий поэтический смысл. Писатель предполагал, что они должны быть развиты, обогащены режиссером и художником чисто сценическими приемами.

В постановочных партитурах Станиславского большое значение приобретали звук, свет, музыка, цвет - весь изобразительно-музыкальный строй спектакля.

Ремарки "Вишневого сада" давали постановщику большие возможности расширительной поэтической интерпретации образов природы. Особенно характерен был второй пейзажный акт пьесы, очень важный для Чехова. Ремарки к этому действию возбуждают фантазию Станиславского. Ему хочется во всем богатстве передать полноту русской природы, чтобы кричал коростель, квакали лягушки, чтобы ощущалась напоенность сценического пейзажа стихией жизни, красками природы. Чехов поправляет режиссера, приглушает эффекты, которыми тот так щедро насытил сценическую партитуру. Чехов пишет Станиславскому: "...в это время коростель, кажется, уже не кричит, лягушки тоже умолкают к этому времени. Кричит только иволга... Мост это очень хорошо. Если поезд можно показать без шума, без единого звука, то - валяйте"96. Реакция Чехова понятна. В постановках его пьес Станиславский, по его собственному признанию, "привык злоупотреблять не только световыми, но и слуховыми сценическими находками". К периоду работы над "Вишневым садом" относится шутливое высказывание писателя: «Послушайте! — рассказывал кому-то Чехов, но так, чтобы я слышал, - вспоминал Станиславский. - Я напишу новую пьесу, и она будет начинаться так: "Как чудесно, как тихо! Не слышно ни птиц, ни собак, ни кукушек, ни совы, ни соловья, ни часов, ни колокольчиков, и ни одного сверчка"»97.

Чехов переносил действие "Вишневого сада" в места более южные, в природу более яркую по краскам, не встречавшуюся в его прежних пьесах. Станиславский верно ощутил тональность пьесы. Он писал Чехову: "Общий тон декорации - леви-тановский. Природа - орловская и не южнее Курской губернии"98.

Режиссура МХТ связывала мир пейзажных образов Чехова с полотнами Левитана.

Картины живописца прочно вошли в сознание современников, особенно художественной интеллигенции. Характерно, что и для самого Чехова среднерусская природа была неразрывно связана с Левитаном. Чехов писал Л. Мизиновой из Ялты: "У нас природа грустнее, лиричнее, левитанистее. Здесь же она ни то, ни се, точно хорошие, звучные, но холодные стихи"99.

Еще задолго до окончания пьесы Чехов определил свое отношение к будущему оформлению. Он писал В.И. Немировичу-Данченко: "...обстановочную часть в пьесе я свел до минимума, декораций никаких особенных не потребуется... Во втором акте своей пьесы реку я заменил старой часовней и колодцем. Этак покойнее. Только во втором акте вы дадите мне настоящее зеленое поле и дорогу и необычайную для сцены даль"100.

В "Вишневом саде" Чехов хотел видеть декорации иными, чем прежде, без чрезмерной насыщенности характерными бытовыми деталями, без развернутой повествовательное™, присущей постановкам Станиславского и Симова. Пьеса требовала приемов оформления строго отобранных, поэтически точных.

Второй акт спектакля. На переднем плане сцены небольшая часовенка, не-

56

57

сколько старых могильных плит. В стороне темнеют тополя, там въезд в усадьбу. В глубине простирается поле, на горизонте видны очертания далекого города. Тихий июньский вечер. Скоро сядет солнце, и все краски слегка притушены. Семья Раневской вышла прогуляться, присели отдохнуть перед часовней. На скамье - Раневская, Гаев, неподалеку Лопахин. Тревога не покидает Любовь Андреевну: "Я все жду чего-то, как будто над нами должен обвалиться дом"101. Сидят, задумавшись. Тихо, слышно только, как что-то бормочет Фирс. В это время, перед заходом солнца, природа особенно чутка, настороженна, так что ощутим каждый ее шорох. И вдруг раздался звук словно лопнувшей струны: это где-то далеко, в шахте сорвалась бадья, и тревожно отозвался в тишине этот замирающий печальный звук. Раневская вздрагивает: "Пойдемте, уже вечереет". Становится свежо, Фирс надевает на Гаева пальто. Все уходят. Постепенно темнеет, на небе появляется луна.

В этом пейзажном акте Чехов дал сложную гамму состояний природы: короткое время перед заходом солнца, быстро надвигающиеся сумерки, ясная тишина летней ночи.' "Второе действие последней чеховской пьесы - непревзойденный образец театрального пленэра"102.

Чехов растворил действие в пейзаже и через природу, смены ее состояний он передавал настроение героев, беспокойство, охватившее Раневскую, Гаева. Тревога пронизывает действие, тревога за судьбу имения, судьбу вишневого сада.

Сценический пейзаж у Чехова - не мгновенно запечатленный мотив природы, он дан в поэтически обобщенном восприятии, в длительном временном развитии; это пейзаж поэтический, символического звучания. И хотя в декорации Чеховым обозначены кое-какие детали, самое важное для него - зеленое поле и бескрайняя даль. В этом образе слились характерные черты среднерусской природы, понятые в ее глубинной поэтической сути.

Чехову не нужны были излишества оформления. Чтобы передать ощущение простора, шири природы, ему хотелось, чтобы театральное пространство было свободным, открытым, широко распахнутым. Сценический пейзаж Чехова с картинной интерпретацией простого мотива, с тонко переданным настроением природы, с ощущением длящегося времени был пронизан музыкой. В чередовании различных состояний природы чувствовалось мелодическое начало. Сценический пейзаж второго акта "Вишневого сада" в своем эмоциональном звучании сближался с поздними полотнами Левитана, с его картинами-раздумьями: "Стога", "Летний вечер" и др.

Чехов возлагал на этот акт большие надежды. Однако ожидания писателя не оправдались. Пейзажная декорация должна была поддерживать психологическую линию действия с ее сложными оттенками эмоциональных состояний. Но она оказалась в спектакле невыразительной, скромной, жанровой.

В чем же была причина расхождения режиссера и художника с Чеховым? Станиславский по своему обыкновению стремился развить, расширить скупые ремарки писателя. Фантазия вела его к образам событийным, повествовательным.

Художественный замысел пьесы Станиславскому удалось воплотить благодаря тонкому постижению характеров, умению раскрыть сложную гамму чувств и настроений. Но одновременно в режиссуре спектакля присутствовала и увлекательная жизненная характерность, которую Станиславский обыгрывал в действии. Герои сидели на копнах сена, Гаев отмахивался от комаров носовым платком и т.д. Режиссер не мог отойти от своей непреоборимой любви к деталям, к сочным, живописным жанровым подробностям. Повествователь-

ное начало в режиссерском плане Станиславского, живописные поиски Симова вели их к иному, чем у Чехова, образу - они склонялись к пейзажу жанровому, камерному.

С самого начала работы над спектаклем Симов ориентировал режиссуру на искусство Левитана, и здесь решающее слово было за художником.

Давнее знакомство Симова с Левитаном, когда они вместе ходили на этюды, ездили по городам русской провинции, - все это давало декоратору определенные преимущества перед Станиславским. И хотя режиссер мыслил очень яркими зрительными категориями, все же изобразительное искусство ему не было так близко, как молодому Мейерхольду. Поэтому Станиславский полагался на Симова, верил, что художник выберет нужный мотив природы, наполнит декорацию "левитанов-ским" настроением.

Подготавливая "Вишневый сад", Станиславский очень активно работал с художником над зрительным образом спектакля. Вместе с Симовым он делал макеты, искал наиболее выразительные планировки.

Пейзажные темы спектакля декоратор решал самостоятельно. Художник довольно быстро отыскал для декорации подходящую натуру. "Все согласились, что выбранный мною уголок природы в вечернем освещении должен выглядеть именно по-левитановски"103. Но то, что видел в Левитане Симов, было совсем иным, чем то, что ощущал в Левитане Чехов и в чем он сближался с ним, особенно в поздний период творчества живописца.

Работа над сценическим пейзажем продвигалась быстро, оставалось найти для декорации подходящую часовню. Пайщик МХТ А.А. Стахович посоветовал Симо-ву "воспользоваться интересным мотивом в имении Якунчиковых. Лучшего придумать было нельзя: на опушке просторной поляны, среди ряда тонких березок, мы увидели серый небольшой сруб со старенькой крышей, поросшей мхом, стены покосились, окружающая его балюстрада осела. Зарисовку я почти целиком воспроизвел на сцене", - вспоминал Симов104. Так родилась эта декорация, соединив в себе два натурных этюда, причем последний, с часовней, определил содержание зрительного образа.

В правом углу сцены - покосившаяся бревенчатая часовенка, подле нее старая скамья, рядом раскиданы копны сена. Поодаль несколько тонких березок, молодая ель.

В глубину протянулся луг, за ним стена леса. Сценическая картина воспринималась как реальный вид с натуры. Вместо пейзажа обобщенного, поэтического, с бескрайним простором, со сцены представал уголок природы скорее более северной, камерной, с мелкими формами. Это был скромный лирический пейзаж, предметно выписанный, исполненный в неяркой гамме натуральных тонов.

Художник считал, что его сценические картины соответствовали лирике Чехова и Левитана. Близость трактовки природы у Левитана и Чехова Симов понимал буквально. В прозе писателя и в полотнах живописца его восхищала "простота, мягкость тона, скромность красок и масса настроения"105. Но это был самый об-Щий, скорее привычный план восприятия Чехова и Левитана.

Мир поэтических образов Чехова Симов воплощал в скромных лирических пейзажах. Художник изображал на сцене тихие уголки русской природы, получившие широкое распространение в живописи 1890-х годов, навеянные полотнами Левитана и породившие так много подражаний картинам "настроения". Сценическим пейзажам Симова нельзя было отказать в лирической задушевности, но художник не мог раскрыть "душу" природы.

58

59

Драматургия Чехова, ее пейзажные темы требовали тонкой и точной лирической интонации, одухотворенной наполненности, красоты художественной формы, всего того, что несла с собой культура и живопись нового времени.

В "Трех сестрах" и в "Вишневом саде" образы природы даны Чеховым с особой поэтической простотой. В них и глубокое лирическое переживание природы, и восторг перед ее красотой, и ощущение вечности земли, ее непреходящего бытия. Все это создавало иной, более высокий поэтический аспект восприятия природы.

Симов не обладал широким поэтическим видением жизни природы, способностью постигать и воплощать в художественной форме ее сущностный поэтический смысл.

Жизненная характерность, яркие черты быта более всего были доступны художнику. Поэтому наибольший успех у него был тогда, когда надо было воплотить на сцене наполненную уютом, теплом жизненную среду.

Интерьерные сцены в пьесах Чехова, и в особенности в "Вишневом саде", были лучшим, что создано режиссером и художником. В каждой декорации быт интеллигенции легко узнаваем. Не случайно зритель шел в МХТ не только на спектакль "Три сестры", но он шел в дом сестер Прозоровых. «На рубеже веков был момент редчайшего исторического совпадения: пьесы Чехова играли и смотрели люди, многие из которых были сами "чеховскими". Они жили в той же повседневности, с теми же настроениями, в тех же житейских и душевных ритмах. Им была знакома и понятна эта жизнь - их жизнь...»106

В создании жизненно достоверной и душевной атмосферы квартиры Прозоровых, дома Раневской оформление Симова имело очень большое значение. Неудача преследовала художника тогда, когда ему надо было оторваться от повседневности, дать образ поэти кски многогранный.

Масштаб дар эвания Симова был скромен, а его приверженность старой жанро-во-иллюстративной манере была очень сильна, и это не могло не сказаться на оформлении "Вишневого сада". Благоуханную свежесть, красоту цветущего сада в первом действии, ширь и простор природы во II акте Симов передать не смог.

Все опасения Чехова, все его несогласия с режиссурой более всего касались оформления II акта. У писателя осталось горькое чувство неудовлетворенности постановкой, ее декорациями. Спустя несколько месяцев после премьеры "Вишневого сада" он писал О. Книппер-Чеховой: "Немирович и Алексеев в моей пьесе видят положительно не то, что я написал, и я готов дать какое угодно слово, что оба они ни разу не прочли внимательно моей пьесы... Имею тут в виду не одну только декорацию второго акта, такую ужасную..."107.

Неудачу "Вишневого сада" и последовавшую вскоре кончину Чехова театр переживал очень тяжело.

Встреча Художественного театра с драматургией Горького была очень важной для дальнейшей судьбы МХТ.

Чехов познакомил Горького с МХТ в 1900 г., когда театр прибыл на гастроли в Ялту. Здесь, в доме Чехова, велись долгие разговоры о судьбе МХТ, о его репертуаре. Горький загорелся желанием написать для театра. Однако время шло, драматург пьесы не давал. МХТ оказался в тяжелом положении. В конце 1901 г. Станиславский вместе с Симовым поставил пьесу Вл. Немировича-Данченко "В мечтах". Это было характерное для того времени произведение, навеянное пьесами

Чехова, но не оригинальное, а скорее эпигонское. Противоречие мечты и действительности в жизни современной интеллигенции драматург истолковал в духе мод-ць!Х тогда идей Шопенгауэра. Станиславский почувствовал искусственность драматургических построений, и его режиссерский план дал "лишь добросовестную зарисовку бытового антуража, мизансцен, переходов состояний действующих лиц и пр. Тщетно было бы искать здесь какой-либо общей идеи, единого образа спек-

такля"108-

Постановка этой внешне эффектной мелодрамы стала самой большой неудачей Станиславского. Спектакль подвергся резкой критике, внутри театра против него возникла оппозиция, которую возглавил Мейерхольд. Это вызвало резкий конфликт с Немировичем-Данченко, размолвку со Станиславским. Вскоре Мейерхольд покинул МХТ. Художественный театр с нетерпением ждал произведений М. Горького.

Первой пьесой Горького, поставленной в МХТ, были "Мещане". Спектакль был осуществлен Станиславским, Немировичем-Данченко и Симовым в 1900 г. Анализируя метод Станиславского, И.Н. Соловьева сделала очень верное наблюдение. «Первое, чем отличается работа Станиславского над пьесами Горького от его работы над пьесой Гауптмана или (тем более) над пьесами Чехова, кажущаяся близость к которым в "Мещанах" так обманчива, - это отсутствие сродненности с миром, возникающим на сцене». В "Мещанах" этот "мир... освещен с неподвижной точки, рассмотрен пристально и сторонне; это мир, до мелочей известный и до мелочей чужой"109.

В своем режиссерском плане Станиславский разворачивал картины этого быта, тягостного, сонного, с его одурью, раз навсегда заведенным монотонным ритмом. Вот как начинался спектакль по партитуре Станиславского: «На сцене темно, тихо. Только "галдарейка освещена красноватым светом заходящего солнца", да "слышен довольно сильный дождь по железной крыше и бульканье воды в водосточной трубе". Раздается глухой бой часов. "Когда часы бьют, они очень шипят, невольно после этого шипения ждешь густых ударов, но, увы, разочарование, так как молоток обвязан тряпочкой и удары получаются тусклые, глухие"»110. Так и течет быт семьи Бессеменовых, гнетущий, монотонный, безысходный.

Хозяин Василий Васильевич проверяет счета, покрикивает на работников, старуха-мать суетится по хозяйству. Татьяна уныло склонилась над ученическими тетрадками. Петр вяло, без всякого интереса просматривает расчетные книги, Степа-нида раздувает огромный самовар, стирает белье, развешивает его на галерее. Скучно жить в этом доме. Здесь быт не одушевлен, течет без изменения, "с глухой мелодией недовольства жизнью, как она залажена здесь"111. Разлад "между интеллигентными, образованными детьми и скопидомными, тяжелыми, несчастными стариками"112 показан Станиславским не в драматических столкновениях. В мерном течении привычной жизни все время ощущается подспудная тревога: она завершается яростной ссорой между родителями и детьми. Но как бы ни был силен накал конфликта - ничего в этой жизни не изменится.

Станиславский и Симов прибегли к широкому пространному бытописанию. Они хотели представить этот косный мещанский мир во всей полноте и типической характерности. Режиссер и художник усиливали ремарки Горького, вместо одной колоритной бытовой детали давали несколько. Характерно, что дом Бессеменова не имел ни палисадника, ни деревца. Симов показывал в разрезе всю квартиру. Об-Щсе помещение здесь — зала с прилегающими комнатами Петра и Татьяны, которые сообщались с лестницей, ведущей на галерею. Комнаты стариков хозяев, низ-

60

61

кие затесненные. Стены оклеены пестрыми обоями, печь с яркими изразцами. В планировке декорации много выгороженных уголков, заставленных вещами, диван с горой вышитых подушек, этажерки с коробочками и пасхальными яйцами, пузатый шкаф, стол с огромным самоваром, топорные стулья, кадка с фикусом. Художник тщательно отбирал, режиссерски компоновал детали. Вся обстановка, вещи, предметы были даны скученно, в неживом расположении, все они - некрасивые, купленные по случаю - притиснуты по углам. Симов воссоздал в оформлении тусклый, жестокий мир мещанства во всей его давящей безысходности.

Постановка "Мещан" не имела особенного успеха. В спектакле возобладало жанровое начало, очень точно воссозданное режиссером и художником. В то же время романтические темы пьесы оказались приглушенными. Театру легче было найти сценическое воплощение пошлости мещанства... нежели отыскать ключ к... героической линии пьесы"113.

Чтение М. Горьким его новой пьесы "На дне" имело огромный успех. В ней было неожиданно, ярко, сильно: мир босяков, отторгнутых от общества, брошенных на дно жизни, высокие порывы этих людей и трагизм их существования.

Вскоре Станиславский, Немирович-Данченко с группой актеров и Симовым отправились на Хитров рынок. Их сопровождал знаток этих мест, свой человек на Хи-тровке писатель Владимир Алексеевич Гиляровский. Вот как он вспоминал об этом посещении: "К.С. Станиславский, Вл.И. Немирович-Данченко, кое-кто из артистов и художник Симов совершают поход на Хитровку вдохнуть трущобного духу. Веду их в дом Степанова... Половину ночлежки, за перегородкой, занимают нищие, другую, просторную, с большим столом под висячей лампой, - переписчики пьес и ролей для театральной библиотеки Рассохина. Все эти люди так или иначе с прошлым, видавшие и лучшие дни. Босые и полураздетые, они за этим столом и днем и ночью пишут, а, получив деньги, в день их пропивают... Это самая тихая ночлежка из всей Хитров-ки... По установленному обычаю, гости здесь угощали хозяев... Среди толпы я наблюдал за несколькими зловещими "утюгами", громилами из трактира "Каторга". Они держались кучкой, изредка перешептывались и своими разбойными глазами расстегивали шикарные пальто гостей и заглядывали мысленно в наши карманы... Среди рвани и босяков изящный Немирович-Данченко блестит своей... бородой, благоухающей бриллиантином... Санин угощал папиросами из серебряного портсигара.

У стола две самые высокие фигуры, оба прекрасно держатся, как равный с равным — один К.С. Станиславский в хорошем пальто, в мягкой шляпе, а другой одного роста с ним, сложенный хоть Аполлона лепи, но в одном нижнем белье...

За столом, под лампой, Симов рисовал с кого-то карандашом портрет.

Бутылка с водкой в толпе гуляет по рукам... Начинается спор и за столом - критикуют Симова...

Около двери шум. Ворвался звероподобный оборванец вполпьяна. "Ванька-лошадь", - шепнул кто-то... положение осложнялось... Все толкались, тянулись выпить. Только "утюги" около стенки с подозрительно деловым видом не интересовались пустяками. Они зиркали глазами, и один из них, длинный, в телячьей шапке с ушами, пододвинулся к столу, - пробирался к лампе...

Я этого больше всего боялся. "Где у меня черная щека? Где?" - озорничал пьяный Фомка. "Это тень", - объясняет кто-то. - "А в морду, за тень-то? В морду!". -Лезет на Симова.

Ванька-лошадь, наконец, выхватил бутылку, сунул горлышко в рот, но там один глоток. Он рванулся к столу, увидав там новую бутылку, лезет, пошла давка, ему кто-то у стола, действительно, дал в морду...

Взревел, поднял пустую бутылку, с пьяных глаз размахнулся, избрав целью Симова - и - еще момент - раздробил бы ему голову...

В это время раздался мой окрик...

"Лошадь, стой!" - загремело по казармам.

Буйство окаменело, замерло в своих позах... Симов был спасен... Все-таки, несмотря на пережитые волнения, Виктор Андреевич, увлеченный своей задачей довести дело до конца, в следующие дни, смело бродил со мной по темным подземельям Кулаковских домов и облюбовал себе натуру в одном из самых разбойничьих притонов - ночлежку Бардадыма. Там при свете лампы, сидя на нарах, он зарисовывал ее; из-под нар, около самых его ног, вылезали из "малины", из своего подземного тайника, страшные люди...

Из этюдов, набросанных здесь, выросла как живая декорация третьего акта "На дне", ночлежка Бардадыма, увековеченная Виктором Андреевичем»114.

Посещение Хитровки потрясло художественников. Станиславский так сформулировал свои впечатления и задачу будущей постановки: «Экскурсия на Хитров рынок лучшей, чем всякие беседы о пьесы или ее анализ, разбудили мою фантазию и творческое чувство... Главный же результат экскурсии заключался в том, что она заставила меня почувствовать внутренний смысл пьесы. "Свобода — во что бы то ни стало!" — вот ее духовная сущность. Та свобода, ради которой люди опускаются на дно жизни, не ведая того, что там они становятся рабами»115.

Для оформления "На дне" Симовым был собран материал в непривычных, поистине страшных условиях. Большую помощь оказал Горький. К будущему спектаклю им была прислана большая партия фотографий, специально заказанная и выполненная другом писателя известным фотографом М.П. Дмитриевым116. Это были многочисленные виды нижегородских ночлежных домов, снимки босяков, странников, нищих, сидящих на земле, стоящих подле ночлежных домов, крючников в лаптях. Весь этот обширный материал был тщательно отобран писателем. Многие фотографии были снабжены пометками Горького. Так, на одном из групповых снимков, изображающих ночлежников, Горьким сделана приписка: "Грим для Сатина. Высокий, худой, прямой". На другой фотографии писатель делает пометку, указывая на одного из нищих: "Грим для Луки. Не забывать - Лука лысый". В.И. Качалову, игравшему Барона, Горький прислал фотографии барона Бухголь-ца, спившегося босяка, попавшего в нижегородскую ночлежку. Эти фотографии послужили артисту превосходным материалом для создания сценического образа, костюма и грима Барона117.

Через несколько дней после посещения Хитровки Станиславский вместе с Симовым и его помощником К. Сапуновым принялись за изготовление макетов. Все, что увидели Симов и Станиславский на Хитровке, своеобразно претворялось в макетах. Художник не стремился буквально воспроизвести "казенно прямолинейные помещения ночлежек", они были не интересны. Симов и Станиславский создавали в макете обобщенно-типический образ "дна".

При изготовлении сценической одежды портные вначале использовали новые ткани. Но Станиславский настойчиво требовал, чтобы все костюмы имели вид заношенный, "чтобы они воссоздавали натуральный тип оборванца"118. Для костюма Сатина (эту роль играл Станиславский) он привез из дома «свое старое пальто, брюки, старые ботинки и шляпу. Ходил сам в мастерскую, смотрел, как "старят" и изнашивают" вещи, как доводят их до степени обветшания», — вспоминал помощник Симова И. Гремиславский119.

62

63

Драматизм сценического действия режиссеры ощутили в «столкновении двух планов пьесы: "дна" жизни и романтики духа»120. Актеры гораздо легче осваивали характерную бытовую сторону. Но как воплотить пафос Горького, силу его обличения, не впадая в ложную патетику? Это давалось трудно. Немирович-Данченко поправлял Станиславского. Он объяснял: "...надо легко и просто докладывать роль"121. В результате упорной работы с исполнителями была найдена та бодрая легкость звучания пьесы, которую так тонко почувствовал Немирович-Данченко.

Работая над оформлением, Станиславский часто повторял: "Не скупитесь на краски". И действительно, чтобы воссоздать этот неведомый мир "дна", нужны были краски сильные, выразительные. А вместе с тем в этом угрюмом, жестоком мире живых красок не было. О нем говорит картузник Бубнов: "Все слиняло, один голый человек остался". Нищета безбытна, и это хорошо понимал Станиславский. Он подчеркивал в режиссерском плане: "Бедность обстановки и жильцов ночлежки больше всего сказывается в том, что не видно никакого имущества, никаких вещей. Все имущество ночлежников надето на них"122. Задача постановщика и художника была сложной. Страшный мир "дна" жизни надо было передать в спектакле во всем его зловещем обнаженном правдоподобии. Но вместе с тем его надо было показать обобщенно, лапидарно, так, чтобы бытовая реальность не отвлекала внимания, не дробила впечатления. Симов точно почувствовал смысл указаний режиссера и создал оформление скупое, обобщенно-выразительное, полное напряженной эмоциональности.

Первое действие спектакля - ночлежка в доме Костылева. Тяжело сдавлено двумя арками пространство полутемного подвала. Из маленького окошка слабо пробивается тусклый свет, освещая жалкую обстановку ночлежки: деревянные нары, грубо сколоченный стол, табуретки. Перегородка из горбатых досок отделяет от общего помещения каморку, в которой обитает Васька Пепел. В толще каменной стены утонула дверь, ведущая на улицу.

К столу и нарам тянутся обитатели дома Костылева. Днем здесь кипит своя жизнь: произносит страстные монологи Сатин, ссорятся Барон с Настей, молится Татарин, угрюмо мастерит что-то Клещ. К ночи постояльцы расползаются по своим щелям. Их изношенная одежда, ветхое тряпье, наброшенное на нары, убогая обстановка — в декорации нельзя обнаружить "ни одной детали, ни малейшей черты, которая говорила бы о желании скрасить, принарядить суровую нищету"123.

Лаконизм планировки, обнаженность выразительно скупых деталей, тяжелый, мутный колорит ночлежки, сливающийся с выцветшими лохмотьями одежд постояльцев - в оформлении Симова нет даже жалкого уюта, следов живой человеческой жизни. Здесь стерлись все ее приметы и предстал трагический образ "дна" во всей его беспощадной типичности.

Спектакль имел большой успех. Вот как описывал один из рецензентов атмосферу зрительного зала на премьере: "Заразить настроением ночлежного дома залу, сверкающую бриллиантами, полную шелка, кружев и пропитанную духами, вызвать слезы на глазах людей, пресыщенных всякими праздниками искусства, - задача огромной, почти героической трудности. И можно с полным правом сказать, что труппа театра блистательно разрешила эту задачу. Мы слышали вздохи всего театра, мы видели кругом себя слезы... На фоне превосходно задуманных декораций так ярко, так правдиво рисовались образы, что казалось, сама жизнь перед вами, и легко можно было забыть, что действие происходит в театре"124.

Спектакль так потряс Ермолову, что она, по ее собственным словам, "не могла опомниться недели две". Ермолова писала артисту МХТ А.Л. Вишневскому: "Я

й не запомню, чтобы что-нибудь за последнее время произвело на меня такое сильное впечатление"125. Постановка"На дне" стала большим событием в художественной жизни России. Это был один из лучших ансамблевых спектаклей МХТ, в котором наиболее последовательно проявился демократизм позиции Художественного театра.

Две другие пьесы Горького - "Дачники" и "Дети солнца" - имели совсем иную сценическую судьбу. "Дачники" были отвергнуты Художественным театром. "Дети солнца", подготовленные Станиславским и Симовым, особенного успеха не имели и выдержали только 12 представлений.

64

1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   12

перейти в каталог файлов
Образовательный портал Как узнать результаты егэ Стихи про летний лагерь 3агадки для детей
Образовательный портал Как узнать результаты егэ Стихи про летний лагерь 3агадки для детей