Я О Кей, ты О Кей Харрис Т. А
 Скачать 1.6 Mb.
| Образовательный портал Как узнать результаты егэ Стихи про летний лагерь 3агадки для детей |
| ГЛАВА 6 ЧЕМ МЫ ОТЛИЧАЕМСЯ ДРУГ ОТ ДРУГА Инструменты сознания становятся тяжким бременем, когда породившая их среда более не существует. Анри Бергсон В структурном плане все люди одинаковы: у каждого есть Родитель, Взрослый и Дитя. Различаются они по двум показателям: по содержанию Родителя, Взрослого и Дитя, которое для каждого своеобразно, а также по характеру взаимодействия Родителя, Взрослого и Дитя. Данная глава посвящена рассмотрению именно этих функциональных различий. Существует два рода функциональных проблем: контаминация (смешение) и изоляция. Контаминация (смешение) Однажды отделом социального обеспечения ко мне была направлена 16-летняя девушка, исключенная из школы, необщительная, замкнутая, всеми отвергаемая. После того, как я в течение часа разъяснял ей схему Р-В-Д, я задал ей вопрос: "Скажи, а что Р-В-Д означает лично для тебя?" После недолгого молчания она ответила: "Я так понимаю, что все мы состоим из трех частей и лучше, если каждая сама по себе, а то будут неприятности". Если эти компоненты не разделены, то действительно возникает "неприятность", называемая контаминацией Взрослого. В идеале (см. рис. 30) сферы Р-В-Д отделены друг от друга. У многих людей, однако, эти сферы пересекаются.  Рис. 30. Контаминация: а - предубеждение; б - мания Пересечение "а" представляет собой смешение данных Взрослого с некритично воспринятыми данными Родителя, которые расцениваются как истинные. Это мы называем Предубеждением. Так, суждения типа "белые лучше чернокожих", "левши — неполноценные", "полицейские — плохие" появляются в транзакциях в результате предубеждения прежде, чем информация будет сопоставлена Взрослым с действительностью. Предубеждение возникает в раннем возрасте, когда родители ограждают ребенка от восприятия многих вещей. Сам же ребенок старается в них не вникать, опасаясь родительского осуждения. Все мы знаем, как нелегко взывать к разуму предвзятого человека. Некоторым можно предъявлять сколько угодно логичных и очевидных доказательств, касающихся расовых проблем, леворукости или любого иного предмета, относительно которого у них сложилось предубеждение; однако же их Родитель оккупирует изрядную часть Взрослого, и в доказательство своей предвзятой позиции они готовы приводить множество аргументов, не соответствующих действительности. И хотя их позиция явно нелогична, ее ригидность коренится в направленности на сохранение собственной безопасности. Как было показано в главе 2, для ребенка иногда безопаснее поверить лживому утверждению, нежели своим глазам. Поэтому от предвзятости нельзя избавиться, лишь обратив внимание Взрослого на предмет предубеждения. Единственный способ преодолеть предубеждение — это понять, что несогласие с собственными родителями и соотнесение данных Родителя с сегодняшней реальностью не представляют более опасности. Таким образом, помочь человеку — значит разделить его Родителя и Взрослого, восстановить границу между ними. Пересечение "б" на рис. 30 представляет собой контаминацию Взрослого и Дитя, проявляющуюся в виде переживаний прошлого, которые возникают в настоящем. Для этого явления характерны два следующих симптома: мании и галлюцинации. Мания замешана на страхе. Один из пациентов, считавший, что "весь мир наполнен угрозой", рассказывал, каким мир казался ему в детстве. Маленький ребенок, пребывающий в постоянном страхе перед жестокими и непредсказуемыми родителями, став взрослым, продолжает испытывать это чувство и даже может найти ему "логическое" обоснование. Ему может казаться, что идущий по улице коммивояжер на самом деле направляется его убить. Даже столкнувшись с тем непреложным фактом, что перед ним всего лишь торговец, этот человек старается оправдать свой страх: "Я узнал его в тот же миг, как увидел. Это он! Его разыскивает ФБР. Я видел объявления с его портретом. Поэтому он и хочет добраться до меня". Как и в случае предубеждения, мания не может быть преодолена за счет апелляции к очевидной истине. От нее можно избавиться, лишь признав, что опасность, ранее угрожавшая Дитя, более не существует. Только высвобожденный из подобного смешения Взрослый способен объективно оценить действительность. Галлюцинации представляют собой еще один тип контаминации Взрослого и Дитя. Они возникают под влиянием сильного стресса; при этом пережитые когда-то унижения, отвержения, упреки переживаются вновь, как будто они снова поступают от кого-то, хотя никого рядом и нет. Зафиксированный опыт оживает, и человек слышит "голоса прошлого". Если спросить его, что же они говорят, он скорее всего опишет какие-то упреки, угрозы, оскорбления. Чем сильнее галлюцинации, тем страшнее, видимо, была жизнь этого человека в детские годы. Содержание галлюцинаций нетрудно понять, если иметь в виду те виды негативного воздействия, вербального и физического, которым подвергался ребенок. Изоляция Наряду с контаминацией существует еще одно функциональное нарушение, которым объясняется природа индивидуальных различий — это изоляция. Изоляция проявляется в виде стереотипной, предсказуемой установки, которая еще более укрепляется перед лицом какой-либо угрозы. Незыблемый Родитель, несгибаемый Взрослый, неизменное Дитя возникают в результате защитной изоляции двух других компонентов. В подобной ситуации Изолированный Родитель "блокирует" Дитя, либо Изолированное Дитя может "блокировать" Родителя. Человек, который не может играть Приведем типичный пример личности, у которой Взрослый контаминирован Родителем, а Дитя блокировано (рис. 31).  Рис. 31. Взрослый контаминирован Родителем; Дитя блокировано Это — человек долга, он погружен в дела, засиживается в офисе после окончания рабочего дня и абсолютно безразличен к планам всех членов семьи, которые собираются на пикник или в лыжный поход. Он таков, как если б когда-то в детстве он был настолько подавлен своими серьезными, деловыми и строгими родителями, что открыл для себя единственный безопасный способ существования — напрочь выключить свое собственное Дитя, блокировать его. На своем опыте он понял, что стоит только дать волю Дитя, как тут же возникает неприятность: "Отправляйся в свою комнату"; "Детей должно быть видно, но не слышно"; "Сколько раз я должен повторять..."; "Сначала стань взрослым!" Если к тому же этого малыша постоянно вознаграждали за скромность, послушание и «точное исполнение указаний, то его будущая судьба представляется в виде полной зависимости от Родителя и подавления детских реакций. У такого человека Дитя содержит очень мало данных, окрашенных радостью и счастьем. Вероятно, он никогда не сможет позволить своему Дитя проявить радость, поскольку почти не обладает счастливым Дитя. Ему, однако, можно помочь, если дать ему понять, что такая позиция не на пользу его близким, и что его семья может даже распасться, если он будет упорно блокировать Дитя у своих чад и домочадцев. Ему стоило бы посредством некоторого усилия со стороны Взрослого вместе с семьей встать на лыжи, не задерживаться на службе, с симпатией прислушиваться к фантазиям своих детей (в этом состоит дисциплина Взрослого), а также принимать больше участия в их жизни. С помощью своего Взрослого он может сформулировать у себя ценностную установку на любовь и сохранение семьи. Он не изменит природы своего Родителя и уже не создаст в себе того счастливого Дитя, которого в нем нет, но он может достичь того озарения, которое позволит ему благополучно жить в настоящем. Человек без совести Еще более серьезную проблему, особенно в социальном плане, представляет контаминация Взрослого за счет Дитя при блокированном Родителе (рис. 32).  Рис. 32. Дитя контаминирует Взрослого; Родитель блокирован Такая ситуация возникает в тех случаях, когда родители или заменяющие их лица столь жестоки и пугающи, либо, в другой крайности, настолько безвольно потакают ребенку, что самый безопасный путь — это блокировать их. Подобное типично для психопата, то есть для человека, еще в раннем детстве отказавшегося от первой установки ("Я не в порядке — вы в порядке") и принявшего иную — "Я в порядке — вы не в порядке". Маленький ребенок однажды делает правильный вывод о том, что его родители действительно "не в порядке". Причем настолько, что от них лучше отвернуться. В крайнем случае их можно было бы даже убить. В действительности ребенок исключает их из своей жизни в психологическом плане, так что в известном смысле он лишается Родителя. Он отказывается от Родителя, причиняющего боль, но в то же время отвергает и все хорошее, что включает в себя Родитель. Такая личность оказывается неспособна привлечь в текущую транзакцию необходимые данные из сферы социального контроля и культурных норм — все те "можно" и "нельзя", которые и составляют то, что называется совестью. Поведение этой личности диктуется главным образом импульсами Дитя, которое, смешиваясь со Взрослым, манипулирует другими людьми в своих целях. Взрослый способен оценивать последствия такого поведения. Но эти последствия расцениваются им лишь с точки зрения того, не будет ли он наказан, а интересы других людей редко принимаются во внимание. Общее правило (хотя из него и бывают исключения) состоит в том, что мы не научаемся любить, если никогда не были любимы. Если первые пять лет жизни прошли в жестокой борьбе за физическое и психологическое выживание, эта борьба становится преобладающим стилем на всю жизнь. Узнать, обладает ли личность Родителем, можно, если выяснить, присутствуют ли в ней чувства стыда, смущения и вины. Эти чувства, как свойства Дитя, возникают, когда Родитель порицает Дитя. Если эти чувства отсутствуют, то Родитель, вероятно, блокирован. Можно допустить, что если человек арестован за приставание к малолетним и при этом не испытывает никакого чувства вины (за исключением сожаления о том, что попался), то он не имеет дееспособного Родителя. Для реабилитации личности этот вывод имеет прогностическое значение. Лечение в данном случае весьма затруднено. Нельзя пробудить Родителя, если он вообще не существует. Ряд экспериментов был проведен над обезьянами, которые воспитывались оторванными от своих настоящих матерей, но при наличии искусственной матери — Плюшевой куклы. В младенчестве обезьянки испытывали сильную привязанность к этому манекену-заместителю. Но когда выросшие в таких условиях обезьяны достигли зрелости, их способности к продолжению рода и воспитанию собственных детенышей оказались минимальны. Опыт материнства в них отсутствовал, и это касалось даже инстинктивных проявлений. Материнство не было зафиксировано в Родителе и не могло быть воспроизведено. Прогноз развития личности с блокированным Родителем не столь безнадежен, поскольку в отличие от обезьян, человек обладает компьютером из 12 миллиардов клеток, способным оценивать реальность и находить ответы на вопросы, даже если они и не были записаны ранее. Психопат с уголовными наклонностями может разобраться в собственной схеме Р-В-Д таким образом, что его Взрослый возьмет на себя руководство его будущим поведением, и его представления о преступлении и наказании могут измениться. У него так и не появится функционирующего Родителя, который поддерживал бы Взрослого, но его Взрослый может стать достаточно сильным для того, чтобы вести достойный образ жизни. Коррекционные усилия должны опираться именно на такую возможность. Отсутствующий Взрослый Человек, у которого блокирован Взрослый (рис. 33), впадает в психоз.  Рис. 33. Блокированный (отсутствующий) Взрослый (психоз) Его Взрослый не функционирует, и поэтому он утрачивает связь с реальностью. Его Родитель и Дитя выступают неприкрыто, часто в виде чудовищной смеси архаичных представлений и реакций на прежний опыт, которые в данный момент бессмысленны, поскольку были бессмысленны и тогда, когда усваивались. Ярким примером тому может служить одна пациентка, у которой распевание псалмов (Родитель) перемежалось с непристойными ругательствами (Дитя). Сочетание было невероятным, но по всей видимости отражало старый конфликт Родителя и Дитя, конфликт хорошего и плохого, "можно" и "нельзя", спасения и проклятия. Содержание ее высказываний многое проясняло о ее Родителе и Дитя. Особую остроту конфликту придавало то, что Взрослый в нем не участвовал. "Борьба слишком тяжела; не стоит и пытаться". Это, однако, не приносило ей облегчения; она продолжала оставаться во власти тех тягостных чувств, которые испытывала ребенком. Первый шаг к излечению больного, страдающего психозом, заключается в том, чтобы смягчить ощущения страха. Для выздоровления очень важно, чтобы общение с психотерапевтом с самой первой встречи было проникнуто установкой "Я — о'кей, вы — о'кей". В 1963 году мой сотрудник Гордон Хейберг описал тот эффект, который имеет утверждение такой позиции при лечении больных психозом: Лечение начинается с обмена взглядами между психотерапевтом и пациентом. При этом терапевт придерживается основной установки "Я - о'кей, вы — о'кей". Психотики жаждут наладить более тесные взаимоотношения с другими людьми... Когда эти больные, обычно очень чувствительные, сталкиваются с человеком, придерживающимся установки "Я — о'кей, вы — о'кей", то это является для них неожиданным и интригующим. Столкнувшись с человеческим отношением, Взрослый пробуждается и задается вопросом: "Почему он таков, почему я таков?" Ответ находится не сразу, а лишь после того, как терапевту удается выявить наиболее деструктивные маневры пациента. Ему в таком случае просто говорится, например, следующее: "Вы чувствуете угрозу со стороны других людей". ...Больному искренне заявляют, что с ним все в порядке, он — о'кей, он интересен и ценен сам по себе как неповторимое человеческое существо. Так у него появляется надежда. Тогда и Взрослый обретает способность обрабатывать информацию, слушать, учиться, принимать решения; внутренние восстановительные процессы обретают силу и начинается излечение". Психотерапевтические группы, в которых я веду лечение, включают обычно от десяти до двадцати пациентов, среди которых часто встречаются страдающие психозами. В группе, где общение изначально базируется на установке "Я — о'кей, вы — о'кей", психотик начинает чувствовать поддержку и одобрение. Таким образом открывается путь к возрождению Взрослого. В одном из групповых занятий участвовала женщина, которая на протяжении часа неоднократно вставала и одергивала юбку. Не заметить этого было просто невозможно, но никто не стал сосредоточивать на этом внимания, не высказал упрека; занятие просто шло своим чередом. В течение часа тридцать минут уделялось объяснению схемы Р-В-Д, затем следовало обсуждение. Когда время занятия подошло к концу, один из пациентов обратился к этой женщине и сказал: "Знаете, я специально считал, так вот — вы поправили свою юбку девятнадцать раз". Удивившись такому неожиданному открытию, она спросила: "Неужели?" Женщина уже оказалась способной задействовать реакцию Взрослого, не отягощенную подозрительностью и враждебностью. Пробуждение Взрослого, покуда едва заметное, явилось началом восстановления контакта с реальностью. Так делается первый шаг к освоению Р-В-Д, а впоследствии на этой основе человек сам научается разбираться в своем поведении. Параллельно психотерапевтическому лечению выписываются соответствующие препараты для нормализации настроения и смягчения чрезмерно выраженных реакций. В случаях глубокой депрессии назначается электрошок. Эффект электрошоковой терапии впечатляет. Уже после двух-трех сеансов пациент становится менее скованным, более жизнерадостным и открытым. За счет такого лечения происходит отключение болезненных фиксаций прошлого, что позволяет активизироваться Взрослому. Когда Взрослый снова начинает функционировать, пациент способен освоить схему Р-В-Д, понять, откуда проистекают архаичные ощущения и как от них отключиться. Периодическое блокирование у маниакально-депрессивной личности Человек, у которого Родитель, Взрослый или Дитя отличается стабильностью, но игнорирует два других составляющих компонента личности, реагирует на окружающий его мир четко и вполне предсказуемо. Его настроение также остается стабильным. Большинство же из нас подвержено сменам настроения, поскольку каждый компонент Р-В-Д вносит свою лепту в наши мысли и поступки. Иногда мы чувствуем себя о'кей, иногда — нет. Обычно, если постараться, мы можем докопаться до причин своего хорошего или плохого настроения. Иногда причины эти иллюзорны или кажутся не относящимися к текущим событиям. Для многих смена настроения связана со сменой времен года. Праздничные дни нередко порождают депрессию, о чем ярко свидетельствует медицинская статистика. Время окончания отпусков, совпадающее с началом учебного года, у многих порождает подъем, и человек как бы снова ощущает почти забытые запахи отточенных карандашей и свежевыкрашенных школьных полов. У других, впрочем, это может служить началом депрессии, в зависимости от того, какие переживания связаны у них со школьными годами. Наше хорошее или плохое настроение может во многом определяться "проигрыванием" старых записей. Эти неявные побуждения к смене настроений обычно легко могут быть выявлены силами Взрослого. Большинство из нас побеждает хандру и радуется жизни, потому что Взрослый стоит на своем посту и заботится об адекватности нашего поведения. Существует состояние, при котором настроение меняется столь резко и поведение искажается настолько, что Взрослый утрачивает над этим контроль. При этом он не только не может регулировать поведение, но и не в силах выяснить причину перемены настроения. В таком состоянии пребывает маниакально-депрессивная личность, подверженная периодическим необъяснимым перепадам настроения. В маниакальной стадии такой человек испытывает эйфорию, чувствует себя полным энергии и блаженства. При этом он может становиться болтливым или агрессивным. Кажется, что его Дитя вырвалось на свободу, и Родитель не имеет на него никакого влияния. Человек перескакивает с предмета на предмет, затевает какую-то деятельность с тем, чтоб вскоре ее забросить и заняться другой, более привлекательной. Кажется, что он хочет испытать, как далеко он способен зайти в поисках удовольствия. Проблема заключается в том, что хотя такой человек и чувствует себя великолепно, его Взрослый подвержен контаминации, и поведение его нереалистично. В своих крайних проявлениях он может стать опасен для окружающих и нуждается в изоляции. В конце концов он успокаивается, и начинается стабильный период, который может длиться довольно долго. В это время Взрослый регулирует его поведение, которое выглядит вполне реалистичным и адекватным. Затем без какой бы то ни было видимой причины человек впадает в глубокую депрессию. Ощущение благополучия развеивается столь же загадочным образом, как и появилось. Жизнь кажется пустой и никчемной, вся энергия растрачена, а Родитель занимает место строгого критика и надзирателя. Взрослый снова не у дел, и человек утрачивает дееспособность, погружаясь в депрессию. Маниакально-депрессивная личность отличается от всех тех, кто подвержен сменам настроения, тем, что у нее настроение меняется без причины. Кроме того, эти перепады повторяются периодически. Дабы понять, что происходит в рамках маниакально-депрессивного цикла, необходимо уяснить, что приподнятость в маниакальной фазе и подавленность в депрессивной представляют собой ощущения, запись которых хранит Дитя. И то, и другое - реакции на те архаичные данные, которые записаны в Родителе. В обеих фазах внутренний диалог осуществляется между Родителем и Дитя. На депрессивной стадии Родитель подавляет, на маниакальной — потакает. Как и при анализе любого иного чувства, зададимся вопросом: "Какова была первоначальная транзакция?" У маниакально-депрессивной личности мы часто находим сильного (порой чрезмерно) Родителя, чье содержание составляют противоречащие друг другу требования и разрешения, записанные очень рано, — вероятно, согласно наблюдениям Ж.Пиаже, в первые два года жизни, - когда Взрослый компонент маленькой личности только начинает вырабатывать систему причинно-следственных отношений. Если в этот решающий период ребенок сталкивается с противоречивостью и непоследовательностью, он может оставить всякие попытки понять рассудком структуру причинности (ибо это лишено смысла) и начать расценивать все происходящее с ним не в зависимости от предметов и явлений, а как функцию времени. Маниакально-депрессивная личность не отдает себе отчета в том, что вызывает подъем или спад, как это и было в детстве. Настроение столь же непредсказуемо, как и в детстве, поскольку непредсказуемым было наказание или поощрение со стороны родителей. Фрида Фромм-Райх-ман отмечает, что человек, подверженный маниакально-депрессивным колебаниям, как правило, воспитывался в обстановке непоследовательности. Взрослый компонент маленькой личности был не в состоянии понять периодических перемен, происходивших с родителями. В конечном итоге он "опускал руки" и формулировал для себя установку "Я не в порядке, а насчет вас я не уверен". Ребенок, однако, усваивал, что "всему свое время" и "все хорошее кончается". Так было раньше, так остается и теперь. Тот факт, что в маниакальной фазе воспроизводятся переживания чего-то очень хорошего, вероятно, свидетельствует о том, что родитель (как правило — мать, поскольку ее влияние в первые два года жизни преобладает) наряду с суровым отвержением демонстрировал ребенку и сильное поощрение. Реакции матери при этом зависели не столько от того, что делал ребенок, сколько от ее собственных перемен настроения или личностных метаморфоз. Представьте себе, как трудно двухлетнему человечку понять, что происходит, когда мать вдруг резко преображается из одной личности в совершенно другую. Таким переменам есть много причин. Одна из них - алкоголизм. Мать "навеселе", она ласкает ребенка и тискает его так, что он начинает вопить. Она играет с ним в догонялки, подбрасывает его в воздух. Она хватает кошку за хвост и истерично хохочет. Жизнь прекрасна! Затем хмель проходит. На протяжении нескольких часов ребенок забыт. Он голоден. Он опустошен. Матери рядом нет. Поощрение кончилось. Как его вернуть? Что же случилось? Он не знает. Потом мать просыпается с похмелья. На ребенка она не хочет и смотреть. Она отталкивает его. Он плачет и бросается к ней. Она бьет его. Что случилось? Что он такого сделал? Ведь все было так хорошо. А теперь все так плохо. Он заставляет себя заснуть. Наступает следующий день. Мать снова весела. Все повторяется. Вчера вечером было плохо. Но сейчас снова хорошо. Но, конечно, и на этот раз опять будет плохо. Не знаю почему, но такой момент настанет и все переменится. Все ужасно хорошо (мания) и ужасно плохо (депрессия). "Ужасно" касается обеих стадий, поскольку перемена наступит резко, внезапно и непредсказуемо. Подобные перемены бывают вызваны также наркоманией, фанатической религиозностью или психозом родителей; мать и сама может быть маниакально-депрессивной личностью, реагирующей не на алкоголь, а на старые записи, которые она проигрывает на своем ребенке. То есть маниакальная депрессивность имеет семейный характер. Нетрудно увидеть, как она передается. В ситуациях, подобных описанной, неблагополучие ребенка возрастает. Возможное решение состояло бы в попытке ублажить родителя: "Я могу быть о'кей, если..." Но это "если" постоянно меняется. (Вчера вечером я таскал кошку за хвост, а мать смеялась и ласкала меня. Сегодня утром я сделал то же самое, и она меня побила.) По мере того, как ребенок растет, такие непоследовательные реакции все более существенно подкрепляются. Так, ребенка сурово наказывают за то, что он произнес вечер он слышит, как подвыпивший отец похваляется перед приятелями выходкой своего сорванца, а потом и вовсе зовет его к себе и требует (вопреки предшествовавшей взбучке) "рассказать дяде Гарри тот самый анекдот". Таким образом, маниакально-депрессивного субъекта можно рассматривать как личность, у которой развитие Взрослого было прервано на раннем этапе формирования системы причинно-следственных связей посредством родительского поощрения и порицания. Поскольку в детстве это поощрение или порицание чаще всего преподносилось в виде устных деклараций (вознаграждений и запретов), то перепады настроения маниакально-депрессивного взрослого связаны с ощущением "полноты жизни" в маниакальной фазе и "пустоты жизни" — в депрессивной. Как и при лечении эмоциональных расстройств, в данном случае необходимо привлечь Взрослого к анализу переживаемых чувств и побудить его задаться вопросом: "Почему?" Главная трудность при лечении маниакально-депрессивной личности состоит в том, что человек еще в раннем детстве перестал спрашивать "Почему?" и зарекся вообще когда-либо задавать этот вопрос. Фромм-Райхман отмечает, что маниакально-депрессивный тип "неспособен к правильным наблюдениям, страдает отсутствием интереса, а также опыта и способности к самонаблюдению и пониманию". Эти очевидные качества являются результатом принятого в детстве решения. Лечение состоит в том, чтобы вернуть Взрослому власть, от которой он когда-то отрекся, и восстановить его функционирование на основе причинно-следственных связей. Поскольку граница между Родителем и Дитя нарушена, и человек захлестнут эмоциями, пациент в этом случае нередко нуждается в лечении транквилизаторами и антидепрессантами; иногда полезна шоковая терапия. Когда Дитя успокаивается, Взрослый начинает функционировать, и ему уже можно помочь распознать причины его "необъяснимых" перепадов настроения. С самого начала ребенок зависел от "них". Теперь человек должен осознать: то, что он делает, определяет поощрение или порицание. Награда и наказание сегодня могут быть не столь ощутимы, как в детстве: поощрение может не вызывать маниакального подъема, а порицание — депрессивного спада. Но главное — что он освободился от страха перед непредсказуемостью, который присутствует даже в маниакальной фазе. Вечная скука Существует такой тип бледной индивидуальности, у которого записи в Родителе и Дитя настолько неинтересны, что ему просто не хватает материала для становления яркой личности. Клинически это чаще всего проявляется в виде размытой депрессии ("счастье — это не для меня") или просто утомленности жизнью. Родители такого человека были скучными, неразговорчивыми людьми, лишенными честолюбия. Наказания и награды были редкостью. Ничто не вызывало энтузиазма. В детстве такой человек был мало подвержен влияниям внешнего мира, его контакты со сверстниками были редки, и хотя он был "хорошим" ребенком (в том смысле, что с ним не случалось неприятностей), на него никто не обращал внимания. Его Взрослый правильно воспринимал действительность, однако она, эта действительность, была скучна. Повзрослев, он мог иметь независимого Взрослого, но такого, который не видит ценности человеческого общения. Такого рода ценностная ориентация характерна прежде всего для Родителя. Такая личность во многом напоминает компьютер. Покуда другие наслаждаются вечеринкой, этот человек листает журнал или сидит в уголке, предаваясь единственному занятию, которым он достаточно владеет, — обработке данных. Если он в конечном итоге обращается к психотерапевту, то обычно — с вопросом: "Есть ли в жизни что-нибудь еще?" Для общества он не представляет проблемы, он — проблема для самого себя. Реальность для него столь же ограничена, как и в детские годы. Здесь в известном смысле уместно изречение Альфреда Норта Уайтхеда: "Моральное воспитание невозможно без постоянного созерцания величия". Если "мораль" расценить в терминах "не предаваться унынию", "быть интересным людям", "стать продуктивной творческой личностью", то очевидно, что человек, чей ранний опыт был окрашен скукой, будет скучен и сам по себе. Существуют и другие причины для скуки и для того, чтобы стать скучным человеком. Если, вступая в жизнь полным неподдельного интереса к тому, куда девается дым, откуда идет дождь, откуда взялся он сам, и кто создал Бога, маленький человек получает ответы, которые даются, лишь бы от него отделаться, и впоследствии оказываются неверными, то однажды он перестает исследовать, спрашивать, интересоваться, и начинает скучать. Сферы интересов в его "компьютере" сужаются, поскольку ответы на вопросы порождают лишь недоумение. Такого рода скука нередко свойственна молодым людям в стенах церкви, которая их воспитала. Скука порождается теми упрощенными ответами, которые они часто получают, когда жаждут истины, теми запретами, которые налагаются на поиски истины (то есть на получение истинной информации), когда им предписывается жесткий выбор между истиной и ложью, как будто они всегда абсолютно исключают друг друга. Конечно, не каждый священник ограничивается примитивными ответами; тем не менее, непререкаемые догмы так или иначе лежат в основе мировоззрения многих религиозных общин. Об этом еще пойдет речь в главе 12 "Р-В-Д и моральные ценности". Различия в содержании Р-В-Д Выше мы рассмотрели, каким образом люди различаются в силу разнообразных структурных соотношений Родителя, Взрослого и Дитя. В основном такие различия выступают в виде клинических проблем. Мы, однако, отличаемся друг от друга и будучи здоровыми. Состояние здоровья можно определить как наличие независимого Взрослого, который принимает участие в каждой транзакции. Это означает, что в каждой транзакции Взрослый принимает данные, исходящие от Родителя, от Дитя и от окружающей действительности, и на их основании решает, как поступить. Чем богаче набор данных, тем больше существует возможностей для удовлетворения. Если ранний опыт ребенка включал беспрепятственное исследование горшков и кастрюль, земли, в которой растут маргаритки, если у него были домашние животные и друзья, если он ездил летом на ферму, слушал рассказы по вечерам, участвовал в традиционных праздниках, манипулировал игрушками, слушал пластинки, вел открытые и дружеские беседы с родителями, которые никуда не спешили, — такой ребенок обладает гораздо более богатым набором данных в Родителе и имеет намного больший запас положительных эмоций в Дитя, чем тот, которого изолировали или чрезмерно опекали. Малыш, который достаточно ровно осваивает способы преодоления установки неблагополучия, укрепляет своего Взрослого и набирается сил для будущих исследований и достижений. Он становится "способным ребенком", заслуживает похвалу и обретает уверенность в себе, что стимулирует дальнейшее развитие способностей. То, что он — гордость семьи, не умаляет того факта, что он и сам вправе собой гордиться, покуда, однако, родители не начинают оказывать на него чрезмерное давление и ставить требования, идущие вразрез с его интересами. Осознавая в себе Р-В-Д, мы можем не только разобраться, что содержится в Родителе и Дитя, но и понять, чего там нет. Если девушка, стенающая: "Я такая некрасивая и скучная... но уж такая я есть", окажется вдруг способна оценить недостатки своего Родителя и Дитя (вызванные тем, что само ее вступление в жизнь было бесцветным и скучным), то она обретет свободу и с помощью своего Взрослого обратится к реальности, сможет понять, что существуют вещи не только унылые и скучные. Ей может понадобиться много времени, и она не сразу станет звездой, но по крайней мере ей можно помочь понять, что у нее есть выбор. Известно, что объясняя свои недостатки собственной природой, не изменишь природы своих недостатков. Сказав: "Таков уж я есть", делу не поможешь. "Я могу быть иным" — вот что может помочь.  перейти в каталог файлов | Образовательный портал Как узнать результаты егэ Стихи про летний лагерь 3агадки для детей |