ЯШ vi
 Скачать 14.81 Mb.
| Образовательный портал Как узнать результаты егэ Стихи про летний лагерь 3агадки для детей |
| ГЛАВА 2. МУТНЫЕ ПОТОКИ 11 аедипо с собою л слабою, И ком мата, тюрьме подобно, дан и т, Сужаясыюетеиенпо... 1?от и ином 11рсдстал сейчас к стекле4 передо мною Лимы подслеповатыми глазами, И неё ннутри меня заледенело... Какие они злые! Ьудто н мраке Холодном мх весь мир уж исчезает...* «Говорят, что имя определяет всю дальнейшую судьбу человека... Я спрашивал своего отца, чем он руководствовался, давая мне имя человека, ненавидимого всеми дагестанцами. Какая же судьба может быть у меня с таким именем?»-Н.Х. Ощущение рока, будто довлеющего над его семьёй, вызывало в Надыре сопротивление этому року, бунтарскую непримиримость с ним: ...Я молча стоял в стороне и, глядя, как моя сестра помогает тёте, вспоминал, что женщины нашей семьи всегда ходили в трауре... ... Ну, траур! Ну, забодал, проклятый! Ну, чёрный ситец! — говорил я вслух самому себе, выходя на улицу, чувствуя, как я устал от чёрных одеяний женщин своей семьи. Стихотворение Н.Хачилаева (пер. Ж. Абуевой). 45 На улице я хотел встретить кого-нибудь из знакомых, погулять с ними, подышать свежим воздухом, но, вспомнив, что отец ждёт, вернулся обратно... И далее: ...Яустал от угнетающего меня траура этого дома... На страницах хачилаевской прозы нашла своё непростое и своеобразное отражение извечная проблема «отцов и детей». Отношения Хажи со своим отцом - в некотором роде противоречия двух миров, или, если хотите, двух систем. Мир отца прост и однозначен: здесь патриархальный примитивизм и горское воспитание мирно уживаются с законопослушностью коммуниста и богобоязненностью верующего. Длительное общение с природой, горами сделало его философом, унаследовавшим от предков то стремление к свободе, которое во все времена отличало настоящих горцев, и которое, сам того не сознавая, он передал своим сыновьям. Так, в ответ на замечание о правах, старый чабан отвечает: - Увх-ва-а! Права у меня есть - дышать чистым и горным воздухом, и я благодарю Великого Залла, что он до сих пор не отнял у меня право дышать им свободно, сколько мне хочется! Отношения сына с отцом «е носят оттенка доверительности, скорее, наоборот, сын укрыт в коконе своей скрытности, что, впрочем, не мешает ему при наличии собственного взгляда на мир упорствовать в своих заблуждениях: ...Я долго не мог заснуть, слыша, как отец вздыхает, ворочается и глухо ворчит. Засыпая, я слышал, как отец встал, накинул на плечи полушубок и вышел в коридор, а потом во двор, кряхтя и сморкаясь. Далеко за полночь я снова проснулся от дверного скрипа и шарканья шагов. Отец, заметив, что я проснулся, начал говорить: - Я-то всегда плохо сплю в городе, а ты чего не спишь? - Просто думаю. - О чём? - Чего молчишь? - Думаю, как же интересно получается, ты мне в детстве всегда давал наказы «не воруй», «не связывайся с хули- 46 ганами», и это каждый день, хотя я не давал никакого на это повода. Ты как будто предвидел... - Что ты говоришь, Хажа! Ты что, воруешь?!... Или с хулиганами связался? - Нет, успокойся... я просто вспомнил твои наказы. - Тогда что за дурацкие мысли лезут в твою голову? -Да ничего, я просто вспомнил... Я вспомнил, что бабушка учила меня другому: «Видел? Не видел! Слышал? Не слышал! Знаешь? Не знаю!» Три её заповеди я знал, как стишки. -Хажа, перестань ерунду говорить и спи!... Вечно ты... - Отец чертыхнулся и шумно закутался в одеяло... Проживший на свете немало лет и переживший многие системы и режимы, старик знает своё место в этом мире и, не претендуя ни на что, довольствуясь тем, что имеет, не может и не хочет понять своего бунтаря-сына. Практически каждый их диалог - это борьба противоречий. Отец, чувствуя порой бессилие перед молчаливым сопротивлением сына, относит его, это сопротивление, к «испорченной гордостью крови материнского рода»: ... - Эта упрямая черта вашего материнского рода...Да кто вы такие, со своей гордостью? - Отец встал, покраснев от ярости, которая находила на него всегда, когда он заговаривал о нашем материнском роде... - Послушай, Хажа, в последнее время ...мы с тобой не понимаем друг друга... Ты уже взрослый, самостоятельный мужчина, и я не должен на-тебя кричать, но не могу. Твой старший брат Гаммада с полуслова понимал меня, а ты? -Отец остановился и с какой-то судорожной быстротой начал тереть нож о брусок. Я глядел ему в руки, боясь, что он вот-вот порежется. - Хорошо, я подумаю, - сказал я. - Хажа! - окликнул он меня, - что ты имел в виду, вспомнив мои наставления «не воруй», «не связывайся с хулиганами»? Ну, ночью! - Ничего, я просто вспомнил. - Смотри, ты очень скрытный у меня вырос,- что у тебя на душе, для меня тёмный лес... Но я прошу тебя, что бы ты ни собирался делать, думай о нашей семье, думай о чести нашей папахи... 47 - К чему эти громкие слова? - усмехнулся я, - Да это не громкие слова, мать вашу, я о них помнил и придерживался всю свою жизнь. Я, может, как другие, тоже хотел покайфовать, поездить по курортам, но я посвятил себя вам - семье, не потеряв своего честного имени. Я не своровал и яблока из колхозного сада, об этом всё село знает... Я не отомстил за твоего дядю, чтобы вы не остались сиротами! - Вот потому это за тебя придётся сделать мне, - эти слова у меня вылетели с такой злостью и презрением, что я сам испугался. - Вот какой ты у меня вырос, оказывается, - побледнев, тихо сказал отец... Голос его чуть не сорвался и, резко повернувшись, он ушёл вниз на кухню, и впервые за последнее время мне стало его жалко... Исчерпав все возможные доводы или не находя их, отец прибегает к старому, как мир, методу воспитания, который лишь отстраняет от него сына: ... Я не успел докончить, как отец сильно ударил меня... Во рту я почувствовал привкус крови. От удара левая щека разодралась о зубы. Я нащупал языком кусочек мяса, тянувшийся нитью от щеки. Выходя из комнаты во двор, я откусил его зубами и выплюнул. Первым во дворе открылось для меня сквозь беседку с виноградной лозой бледное-бледное небо. Вдали у горизонта оно сливалось с морем. Море тоже было бледным. - Здравствуй, свобода. -Явздохнул полной грудью. -Вот ты какая, свобода......бледная-бледная, сквозь решётку виноградной лозы. - Сквозь эту решётку вдалеке я увидел какую-то птицу. Она парила кругами, степенно раскрыв крылья. Свободна ли она, думал я и, набрав полной грудью воздух, вышел на улицу. Несмотря на противоречия и кажущуюся неприязнь, чувствуется, что роль отца чрезвычайно значительна в жизни героя, ибо он вновь и вновь возвращается к теме их непростых взаимоотношений: ...Отец как-то сильно помрачнел. Видимо, на него разом навалились напряжение и усталость последних дней. Сетчатые морщины на его лице стали более глубокими, а выцветшие жёлтые усы и седоватая щетина ещё более старили его. Мне показалось, что, кроме уважения к его морщинам, у меня нет никакой нежности к отцу... И всё же, под внешне упрямым непокорством Хажи, в котором мы легко узнаём самого Надыра, нельзя не разглядеть его нежной и неизбывно-щемящей любви к отцу: ...Отец сел рядом со мной и тяжело вздохнул... Хотелось спросить отца, что его мучает... может, вместе разберёмся. Но не мог, словно между нами была пропасть. ...Он словно понимал, о чём я думаю. Голос его был надломленным и слабым. - Кто-то обещал нам светлое будущее... только надо было верить...Верить и работать, не покладая рук. По своей наивности, сынок, я думал, что мы достойны лучшей участи... И на тебе, жизнь прошла... От голоса отца веяло холодом. Он был усталым, но впервые откровенным со мной... Наиболее глубоко своё отношение к отцу Надыр выразил в посвящённом ему стихотворении: ОТЦУ Зиме уже конец, по холод .задержался. Чего же ты, отец, от бурки отказался? Весна уж миру ветром ласковым явилась, I? тебе ж осенняя прохлада поселилась. 11о склонам горным облака ползут привычно, Стадам подобно по отрогам растекаясь, Среди отар своих к ковчеге поэтичном Плывёшь, должно быть, облакам уподобляясь. I [ебесною канатною дорогой Сквозь горные вертит,! вознесёшься 11а высоту орлиного полёта, И там к земле родной ты обернёшься. 48 49 И вдруг душа глубокою печалью Наполнится I! неведомой кручине, За безмятежной ласкокою далью Ненастья разгорается лучина. 11роети меня, отец, за опоздайье К тебе навстречу 1! жизни переулках, Лишь I! летний зной пришло мне осознапье Нежданном осени шагов морозно-гулких. Заметил лишь сейчас, как под папахой Дуга твоих броней заиндевела, Л время, сокращая жизни веху, Сквозь горы в поднебесье; улетело. И я, внизу оставшись, наблюдаю, Стоишь как наверху ты одиноко, Ьеепомощно догнать тебя пытаюсь, Чтоб оторвать от времени и рока. 11о жизнь твоя у цени гор безбрежных 11одчинена печальному закону. Чем выше устремляется тропинка, Тем облака сгущаются сильнее. Так хрупок жизни срок и быстротечен, Так коротка стезя у человека, И будто серебром заиндевелым Кругом всё покрывается от века. Единственно в горах твоих недвижных 11а высоте орлиного полёта, В разгар страды осеннею порою Весна горит лучами золотыми.* ...Отец мой всегда был тяжёлым человеком. От него так и веяло мрачностью Лёжа в бурке, он часто кряхтел и тяжко вздыхал - мне казалось, от того, что он, как и я, глядя в ночное небо, думал о смерти. И, наверное, поэтому отец относился к деньгам небрежно. Это впоследствии передалось и нам, его детям... Стихотворение Н.Хачилаева(пер. Ж.Абуевой) 50 Давайте отступим здесь немного от темы повествования и обратим своё внимание на параллель, проводимую Надыром в плане мыслей о смерти и пренебрежения к деньгам. Смотреть в ночное небо... думать о вечном, высоком и неизвестном: ...В высокогорье чабанам приходится спать в бурках под открытым небом. Перед сном'ничего не остаётся, как наблюдать за звёздами. Такого яркого Млечного Пути, как в горах, я нигде не видел. Чабаны часто вздыхают, глядя на звёзды. Сами собой возникают вопросы: а что там, за ними? И что будет потом?... Городские жители почти не смотрят на небо и практически не вспоминают о Млечном Пути. И жизнь простого чабана, «наблюдающего за звёздами», монотонная и однообразная, в гораздо большей степени наполнена философским звучанием, философским мироощущением и мировосприятием. Так кто же лучше: горожанин-сноб или тот самый, «спустившийся с гор»? * * * Беспокойство за судьбу Хажи, или Ансара (или Надыра!) испытывала и тётя Асли, в образе которой легко узнаётся бабушка Надыра Хачилаева, вложившая в него большую часть своей души. О ней он пишет с теплотой и нежностью, посвятив ей довольно значительное место в своих произведениях и подтверждая тем самым тщательно скрываемое трепетное отношение к родным и близким людям: ...Тётя Асли сообщила мне, что приехал отец и что её на-днях положат в больницу на операцию. Она сидела с жалким измученным видом, и лучи заходящего солнца освещали багровым светом её изрезанное морщинами лицо и побеленную каменную стену соседского дома. В прошлые годы, когда тётя была здоровой и приезжала с гор на некоторое время, она вот так оке под вечер садилась во дворе и пела тонким мелодичным тоном грудного голоса. Тётя пела тихо, как бы самой себе, и голос её был звонок, как флейта. 51 Песни тёти Асли напоминали мне горный откос, покрытый багровым румянцем вечерних лучей заходящего солнца. По откосу бегут куропатки на своих быстрых и красных ножках. Они бегут в страхе, затаив дыхание, и от быстрых, незаметных движений их крыльев раздаётся свистящий гул разрезаемого ими воздуха. А я с ружьём в руках иду за ними и не стреляю, тоже затаив дыхание, и в страхе смотрю, как они всё дальше и дальше уходят от меня, издавая крыльями трру-ррукающие звуки, заполняющие вечернее затишье горного котлована... Обратив внимание на художественные приёмы, используемые автором в повестях, мы наблюдаем здесь не просто принцип «потока сознания» как таковой, а гармоничное сочетание описания природы, событий и эмоционального состояния героев. Кажется, что воочию видишь всё, что описывается автором одновременно объёмно и лаконично: ... За тёмными окнами по-прежнему шумели деревья. Их стволы с мохнатыми ветками то приближались к стёклам, то исчезали в ночи. Я лежал на постели, постланной на полу. В соседней комнате сильный порыв ветра вырвал из оконной рамы стекло и швырнул вовнутрь. Раздался трески лязг разбитого стекла. Я вскочил и забежал туда. Моя старая тётя окровавленной рукой шарила темноту. Сестра плакала и успокаивала тётю, чтобы та не наступила на разбитые стёкла. Тюлевые занавески на окнах вздутыми -парусами поднимались к потолку. Уже редкие, волосы тёти, как белый шёлк, мельтешили в густом течении воздуха. Я завёл её в среднюю комнату и, усадив на диван, перебинтовал порезанную стеклом руку, пока сестра расчесала её растрёпанные волосы и завязала их платком. - Великий Залл (так зовут нашего бога)! Это предупреждение!... Хажа, ты, наверное, занят чем-то недобрым... Это предупреждение, - повторяла тётя как бы самой себе. - Ладно, ладно! Спокойной ночи, -сказал я и, возвращаясь к себе, заткнул тяжёлой подушкой пробоину в окне. Дома сразу стало тихо, и, весь озябший, я нырнул под одеяло. За окном то появлялось, то исчезало дерево. Иногда уличный свет высвечивал в ветках гнёзда сорок. Деревья сгибались почти до 52 половины и словно тянули за собою землю. Я слышал, как в соседней комнате сестра убирает стёкла. Куски стёкол неприятно лязгали о металлический совок. Потом наступила тишина, но я слышал, как молится тётя. Она молилась то шёпотом, то громко, словно ветер действовал на неё. Тётя молилась то нашему богу Заллу, то Аллаху-Таале... Автор никак не комментирует слова тёти о предупреждении свыше, мы можем лишь догадываться о его душевном состоянии, которое подавляет его так, как если бы «тяжёлой подушкой заткнули пробоину в окне»... Те же тщательно скрываемые мысли и эмоции сублимируются в описании погоды, действий и диалогов, к примеру, беееды с другом, когда Хажа категорически не желает говорить о плохом, а только лишь о хорошем: ...Утром ветра уже не было, был только его запах, какой-то нездешний и степной. За окном, слабо покачиваясь, виднелись пожелтевшие листья на деревьях. Они словно разом пожелтели за эту ночь... Через пробоину в окно комнаты за ночь нанесло жёлтую листву. Когда я поправляю одеяло, листья с настоящим осенним шорохом подлетают в воздух и, опускаясь вниз по стене, оседают в углах комнаты. В комнату, не постучавшись, вошёл Шамиль. Он уселся в кресло и, взяв со стола обрывок пожелтевшей газеты, стал читать. - Слушай, какого года эта газета? Здесь пишут, что хлеборобы Узбекистана за год будут получать по четыре урожая! - Ну и что? - Ничего, просто будем жить лучше. - Мы же не узбеки... - Понятно, что не узбеки, но страна-то одна! - Шамиль, не смеши меня... - Хажа, ты случайно ближе к полуночи не слышал криков с улицы? - Вроде бы да, а что? - Да ничего, просто я в это время только собрался ложиться, как вдруг эти крики... выбежал из дома в одних 53 спортивках, несколько раз упал в темноте... но потом вопли исчезли. Возвращаясь, встречаю постовых с двумя овчарками. «Вы что, товарищи милиционеры, криков не слышали?» - спрашиваю. «Это не с нашей территории» - говорят они... Ты хоть меня слушаешь? - Нет! Ты не обижайся, Шамиль, но давай о чём-нибудь хорошем... Я прошу тебя, не рассказывай мне о драках, о скандалах, даже о спорте не надо. Лучше о смешном, уютном и цветном... Давай сегодня на индийский фильм сходим... - Да пошёл ты к чёрту! - Вот видишь, а ещё удивляешься тому, что люди не понимают друг друга... Ешь, а то остынет! ?..Проводив Шамиля, я вернулся во двор и спустился по лестнице в сад, на ходу отвечая на вопросы тёти. Она спрашивала меня, почему я не иду на работу, сколько месяцев может длиться мой отпуск, откуда я беру деньги и что это за непонятные люди, которые каждый день приходят ко мне не через ворота, а через калитку на нижней террасе сада. Ответив на все вопросы однозначно, как делал это каждый день, я взял грабли и начал грести опавшую, ещё не успевшую высохнуть листву'в одну кучу... * * * На страницах повестей Н.Хачилаева мы встречаемся с описанием убийств, свидетелем, а то и соучастником которых приходилось поневоле быть его персонажу. Описания эти необыкновенно мрачны и тяжелы. Герой противится этим убийствам всеми фибрами своей души, но бессилен изменить что-либо там, где срабатывают древние и тёмные законы гор, как это случилось, к примеру, в жуткой сцене убийства Зазы, виновной в глазах родственников в том, что самовольно вышла замуж и развелась..., или в ситуации, когда стоишь перед выбором: либо ты, либо тебя, как это было в сцене с браконьерами в далёких ногайских степях... Люди, совершавшие эти убийства, жестоки по определению, но имеют собственную философию, позволяющую им искать и находить оправдание своим действиям: 54  «Человек человеку - враг. Между людьми идёт борьба за выживание. Идёт тихая война между людьми. Но мы не тихушники, мы -мужчины!» Комментарии автора, проскальзывающие в общую канву повествования, достаточно скупы, однако совершенно отчётливо выражают его внутреннее состояние: ...Всё было мерзко и безрадостно......Он чувствовал мою усталость - безысходную, ожесточённую......такое не проходит, не забывается: это неисчезающая, не объяснимая тоска... Читатель будто сам ощущает эту «неизбежность какого-то страшного конца». И здесь же автор размышляет о самой сущности убийства: ...Убийство - это протест и вызов природе. На этот поступок надо иметь большое моральное право, ибо сама природа тебе этого никогда не простит. ...В глубине души я, конечно, понимал, что всякое убийство обязательно вернётся к тебе и поставит тебя на край бездны, чтобы сделать трусом или героем... Повесть «Спустившийся с гор» завершается словами: «Это правда, но правда о прошлой жизни» и подписью: «Авчиев Ансар». И сама повесть, и её завершающие строки походят на исповедь. Автор, Авчиев Ансар, исповедуется перед читателем о своей прошлой жизни. А ведь исповедь по своей сути есть не что иное, как очищение, необходимое человеку для того, чтобы начать новую жизнь. Вот и наш герой исповедуется перед читателем в своём стремлении очиститься, прежде чем начать новую жизнь.  перейти в каталог файлов | Образовательный портал Как узнать результаты егэ Стихи про летний лагерь 3агадки для детей |