(1993, Белановский С.А.) Методика и техника фокусированного интервью (учебно-методическое пособие). CA. Белановский фокусированного Наука российская академия наук институт народнохозяйственного прогнозирования С. А. Белановский методика и техника фокусированного интервью (учебно-методическое пособие)

рассматривается вопрос об источниках их возникновения. Если гипо­
тезы формируются Как априорные, то это противоречит предыдущему тезису об эмпирическом характере научного знания, а если природа гипотез является Эмпирической, то неясен ни механизм их возникновения, ни методика, пригодная для их извлечения из "поля”.
Поскольку методологические вопросы проведения эмпирических исследований были подробно рассмотрены выше, в настоящем дополнении главное внимание будет уделено описанию роли социологической теории и оценке состояния теоретических заделов.
1.4.1. Роль теории в социальном исследовании
Синтетическая природа научного знания. Анализ роли теории в социальном исследовании следует начать с констатации того, что, вопреки распространенному мнению, социология не является эмпирической наукой. Расхожее мнение о том, что источник научного знания коренится исключительно в эмпирической действительности, опыте или практике, является неверным. К сожалению, благодаря стараниям советских обществоведов, этот неверный постулат укоренился в нашей стране не только в массовом сознании, которому он не приносит особого вреда, но и в профессиональной субкультуре социологов, что влечет за собой самые деструктивные для этой науки последствия.
Следуя И.Канту, все виды знания можно разделить на эмпирические и априорные. Эмпирический тип знания следует, -по- видимому, определить как знание, содержащее некие фактологические констатации, но не содержащие их трактовок.
Примером знания такого рода могут служить используемые конструкторами и технологами таблицы сопротивляемости материалов к механическим воздействиям (ударам, статическим нагрузкам и др.). Эти знания являются эмпирическими в том смысле, что они, как правило, получаются чисто опытным путем без изучения механизмов разрушения материала под действием механической нагрузки.
Сходный тип знания (скорее технологического, чем научного) может продуктироваться и социологией, например при замерах рейтингов политических деятелей или прогнозах результатов выборов, 'если эти замеры не сопровождаются содержательным теоретическим анализом и включением в эмпирический инструментарий концептуально значимых переменных, вытекающих из этого анализа.
Тип знания, противоположный эмпирическому, является априорным, т.е. полученным до и независимо от опыта. Примером такого знания могут служить неэвклидовы геометрии.
Если возникновение классической эвклидовой геометрии можно, по- видимому, связать с эмпирическими наблюдениями за свойствами геометрических фигур в процессе различных видов практической деятельности (раздел земельных участков, строительство и т.п.), то
45

неэвклидовы геометрии, по крайней мере в момен/ их возникновения, представляли собой чистый продукт ума, не/ имеющий никаких аналогов в эмпирической действительности^ Попытка физиков применить концептуальный аппарат неэвклидовых геометрий к описанию физических объектов микро- и макромира были предприняты десятилетия спустя после смерти создателей этих априорных схем.
Итак, все виды знания, а вслед за ними и все научные дисциплины, а также входящие в их состав частные направления, можно расположить на идеально-типической шкале, на одном полюсе которой будут располагаться науки чисто или в значительной степени априорные, а на другом - чисто или в значительной степени эмпирические. Примером первых, как уже говорилось, можно считать неэвклидовы геометрии и некоторые другие отрасли математики. К числу вторых можно отнести, в частности, фармакологию, науку о лекарствах. Известно, что до настоящего времени поиск новых лекарств ведется в значительной степени эмпирическим путем, т.е. методом проб и ошибок. Точные биохимические механизмы действия многих широко распространенных лекарств до сих пор неизвестны, или известны весьма приблизительно. Такой путь развития науки можно в каком-то смысле охарактеризовать как экстенсивный.
Большие объемы ”добычи” эмпирического материала служат в этом случае компенсатором слабости теоретической базы. В науке, как и в экономике, экстенсивный способ развития имеет свои преимущества и недостатки. При отсутствии теоретических заделов экстенсивный сбор эмпирических данных может способствовать решению той или иной практической проблемы. Этот путь имеет, однако, свои пределы.
Примером тому является продолжающийся поиск лекарств для борьбы со СПИДом. Ныне единодушное мнение специалистов в этой области сводится к тому, что решение данной проблемы невозможно без мобилизации теоретического ресурса науки и углубления фундамен­
тального знания о механизмах функционирования иммунных систем.
Науки, находящиеся в промежутке между априорным и эмпирическим полюсами, следуя терминологии И.Канта, должны быть охарактеризованы как синтетические. К их числу относится основной массив научных дисциплин, включая естественные и социальные науки.
По Канту, источником априорной компоненты синтетического знания является единство трансцендентальной апперцепции, иными словами, единство восприятия людьми внешнего мира, которое базируется на априорных формах чувственности (пространство и время) и рассудка (причина, необходимость и т.д.). Современная философия науки сохраняет представление о научном знании как о синтетическом, хотя трактовки этого термина со времен Канта во многом изменились. Не вдаваясь в подробный анализ, подчеркнем один из аспектов этой проблемы, впервые рассмотренный
К.Мангеймом и емко- сформулированный его последователем
М.Адлером:
’’Социальное составляет априорное начало в индивидуальном сознании” [99, с. 107]. Хотя данная формулировка
46

относится, по-видй^юму, главном образом к обыденному сознанию, она может быть распространена и на научное знание, в котором роль
99социального” выполняют научные труды предшественников, т.е. выработанный соответствующей научной субкультурой концептуаль­
ный и понятийный аппарат. Научные достижения рассматриваются, таким образом, не как продукт познавательной деятельности отдельного субъекта, а как элемент интеллектуальной традиции23.
Существование в науке фактора интеллектуальной преемственности означает, что ни один ученый никогда не работает как чистый эмпирик, но всегда рассматривает изучаемую действительность сквозь призму выработанного его предшест­
венниками теоретического и понятийного аппарата. Не зная теории, т.е. будучи профессионально необразованным, исследователь вольно или невольно скатывается на уровень обыденного сознания и ”берет старт” с него. В физике, науке с многовековой историей, старт исследования с уровня обыденного сознания заведомо обречен на провал, о чем свидетельствуют многочисленные труды дилетантов. В социологии, как будет показано ниже, значимый научный результат при благоприятных условиях, может быть, и имеет шанс
’’самозародится” из обыденных представлений в ходе эмпирического исследования, но в любом случае этот путь крайне неэффективен.
Забегая вперед, скажем, что такое ’’самозарождение” возможно при использовании качественных методов как самостоятельных или в сочетании с количественными, но практически невозможно при использовании только количественных.
Теоретический ресурс научной дисциплины. В ’’Кратком словаре по социологии” говорится, что ’’качественный анализ в широком смысле слова означает такой характер осуществления социологического исследования, при котором основной акцент делается на теоретических ресурсах социологии, индивидуальном опыте, наблюдении и интуиции, традиционных средствах философского и логического анализа категорий и понятий, исторических сопоставлениях, использовании личных и официальных документов” [45, с. 110]. Эта формулировка является емким и точным выражением сути качественного подхода к исследованию, с той лйшь оговоркой, что количественные методы находятся в еще большей зависимости от состояния теоретического ресурса, чем качественные, так как последние обладают высокой степенью само­
корректируемое™.
Под теоретическим ресурсом научной дисциплины в данной работе мы будем понимать совокупность актуальных для нее теорий, концепций и выработанный в их рамках понятийный аппарат. По- видимому, в наиболее общем смысле теоретический ресурс - это язык описания изучаемой действительности. Если в центре внимания исследователей находится какой-то объект или группа явлений, то
23Иллюстрацией к этому тезису могут служить знаменитые слова И.Ньютона,
Который, отвечая на вопрос: 'Как Вы добились таких научных успехов?", сказал: "Я стоял
на плечах у гигантов".
47

вполне естественно, что, по мере усложнения. / и трансформации представлений о них, трансформируется и / усложняется язык описания.
Освоение этого языка есть / главный аспект профессиональной социализации ученого. Отдельный человек, как бы гениален он ни был, никогда не сможет своими индивидуальными усилиями воссоздать то, что было наработано многими поколениями его предшественников.
В ходе эмпирического исследования социолог видит, распознает и идентифицирует в первую очередь те явления, которые имеются в его теоретическом словаре. Узость понятийной базы предопределяет и узость видения, поскольку явления, не репрезентированные в словаре наблюдателя, имеют свойство ’’сливаться” с контекстом и потому не фиксироваться сознанием.
Сказанное не означает детермини­
рованности взгляда исследователя его словарем. Наблюдаемая социальная действительность никогда точно не вписывается в понятийный аппарат предшествующих социологических теорий, и именно эти несоответствия становятся импульсом для дальнейшего творческого развития теоретических взглядов, включая и трансформацию языка. Общая схема взаимодействия теории с эмпирическими наблюдениями, по-видимому, такова: неизбежно сталкиваясь с неадекватностью и неполнотой известных ему теоретических схем, исследователь ’’расплавляет” эти схемы до уровня понятийного .словаря и затем создает на его основе теоретические схемы следующего поколения, модернизируя и дополняя при этом язык описания. Итоговый научный продукт в точном смысле слова является синтетическим, поскольку он не тождественен ни изначальным (априорным для него) теоретическим знаниям исследователя, ни ’’чистым” эмпирическим наблюдениям.
Сказанное можно проиллюстрировать примером, заимствованным из лекции В.Ф.Чесноковой. Будучи личным участником ряда крупных социологических исследований советской деревни в конце
60-х - начале 70-х гг., Чеснокова неоднократно подчеркивала слабость теоретической базы этих исследований, которая привела к сильному снижению их результативности. Приезжая в конкретную деревню или село, исследователь мог видеть многочисленные явления, описываемые понятиями ’’общины” и ’’общества” Ф.Тенниса, аномии
Э.Дюркгейма, социальной дезорганизации У.Томаса и Ф.Знанецкого, типовыми переменными Т.Парсонса и т.д. По мнению Чесноковой, такое теоретически нагруженное наблюдение было бы весьма эффективным. Хотя ни одно из этих понятий и ни одна из стоящих за ними концепций не являлись готовым и точным описанием изучаемого объекта (в данном случае советской деревни), но они могли создать основу для творческого осмысления увиденного.
Искусственный обрыв зарождавшейся теоретической традиции привел к редукции последующих исследований до уровня чистого эмпиризма, предопределив слабость их результатов.
Таким образом, отвечая на вопрос об источниках возникновения содержательных идей и гипотез, следует указать, что одним из этих источников является теоретический задел, или ресурс, созданный
48

трудами предшественников. Состояние этого задела в решающей степени определяет результативность научных исследований, как теоретических, так и эмпирических. Целью нижеследующего обзора является попытка дать реалистичную оценку теоретического ресурса мировой и отечественной социологии.
1.4.2. Теоретический ресурс социологии
Мировая социология. За всю историю своего существования социология не смогла стать интегрированной научной дисциплиной и, по-видимому, не создала ни одной завершенной общесоциологической теории. Однако с момента возникновения в социологии работало большое число очень крупных мыслителей, которые сообща разработали исключительно богатый концептуальный и понятийный аппарат, предназначенный для распознавания и анализа явлений социальной действительности.
Первое поколение социологических теорий было создано учеными конца XIX - начала XX века, имена которых общеизвестны: ф.Теннис, Г.Зиммель, М.Вебер, Ч.Кули, Э.Дюркгейм, В.Парето, ф.Знанецкий и др.24. Первая мировая война, глубокий послевоенный кризис и последовавшая за ним вторая мировая война нанесли европейской социологической школе непоправимый удар. Хотя какая- то преемственность послевоенной европейской социологии с довоенной классической, без сомнения, существует, по-настоящему классическая школа, с нашей точки зрения, в Европе так и не возродилась.
Второе рождение теоретическая социология пережила в США в период с 30-х по 60-е гг., чему в немалой степени способствовала иммиграция европейских ученых. Расцвет этой школы пришелся на первые десятилетия после второй мировой войны и связан с именами
Т.Парсонса, Р.Мертона, Э.Шилза, Р.Бендикса, СЛипсета, П.Блау,
Н.Смелсера, У.Уорнера, Д.Рисмена и многих других (список не претендует на систематичность и полноту). Американские теоретики начали с того, что детальнейшим образом изучили классическое европейское наследие. Внимание к этому наследию они сохранили на протяжении всей своей жизни, что легко установить по обилию ссылок и цитат.
Наряду с общей социологией в США в те годы очень сильно возрос теоретический уровень многих отраслевых ее направлений, в первую очередь социологии организаций и индустриальной социологии
(Э.Мейо, Ф.Херцберг, П.Друкер и многие другие). В тесном контакте с социологией развивалась культур-антропология
(не только американская), также достигшая в те годы очень высокого теоретического уровня (Б.Малиновский, М.Мосс, А.Рэдклифф-Браун,
М.Мид, К Леви-Стросс и др.).
40.Конта и Г.Спенсера, обычно называемых в учебниках основателями социологии,
•втор считает скорее предсоциологами. Не отрицая значения работ этих крупных
мыслителей, автор не советовал бы социологам начинать свое профессиональное
образование именно с них.
4 С.А. Белановский
49

Теории, разработанные поколением социологов 30-х - 60-х гг., без сомнения, можно охарактеризовать как теории второго поколения, значительно усложненные по сравнению с первыми и использующие гораздо более строгий и разветвленный понятийный аппарат. К середине XX века изменился сам стиль написания социологических текстов. Если социологи "первой волны” работали в основном еще в жанре философского трактата с характерными для него длиннотами, эмоциональными отступлениями, цитированием классиков художест­
венной литературы и т.д.25, то социологи ’’второй волны” создавали тексты с исключительно высокой плотностью изложения и жесткой
(но при этом обычно очень сложной) логической структурой.
Освоение этих текстов требовало от начинающих социологов весьма напряженной умственной работы, что, в'озможно, и послужило одной из причин последующего обрыва концептуальной преемственности.
В начале 70-х гг. в социологии стран Запада произошел разрыв с классической традицией. В литературе выдвигаются разные трактовки причин этого разрыва [25, с. 58-60; там же, с. 83-86]. Не отрицая, что истоки такого резкого изменения вряд ли могут быть сведены к какой-то одной причине, и не претендуя на исчерпывающий анализ этого вопроса, отметим действие одного фактора, о котором современные западные авторы предпочитают умалчивать. Дело в том, что в конце 60-х гг. в западных университетах прокатилась волна студенческих революций, которые во многом разрушили сложившуюся систему гуманитарного образования26.
Мода на леворадикальных мыслителей сочеталась тогда с ошельмовыванием классической социологии, которая была объявлена ’’прислужницей буржуазного истэблишмента27.
Хотя сами студенческие волнения тех лет быстро пошли на спад, они прервали интеллектуальную преемственность между научными поколениями. Многие участники леворадикальных выступлений в последующие годы закончили университеты и сами сделались профессорами и преподавателями. Радикалами большинство из них быть перестало, однако пройденная ими социализация в рамках так называемой ’’контркультуры” по-прежнему оказывает влияние на их мировоззрение, взгляды и профессиональную деятельность. В целом можно сказать, что профессиональная культура, корнями восходящая к ’’контркультуре”, в интеллектуальном отношении оказалась бесплодной и привела лишь к упадку гуманитарного образования, причем социология пострадала, по-видимому, сильнее других дисциплин28. Сегоднешнюю ситуацию известный социолог Э.Гидденс
^Исключением был М.Вебер, который, по-видимому, первый перешел к строгому
концептуальному стилю письма XX века.
26Яркое описание такой революции содержится в книге Р.Мерля "За стеклом",
написанной, кстати, на материалах социологических интервью.
2/Сила и размах леворадикального студенческого движения в немалой степени были
обусловлены тайной поддержкой их со стороны спецслужб С СС Р и КНР, которые весьма
эффективно использовали идеологизированные группы студентов для достижения победы
во вьетнамской войне. Косвенно этот вопрос затронут, в частности, в известных мемуарах
Г.Кисбенджера.
2®Сходная ситуация возникла в интеллигентской субкультуре дореволюционной России
50

характеризует так: "Именно в тот момент, когда, казалось бы, крайне необходимы новаторские социальные исследования - в условиях глобального спада и далеко идущих социальных и культурных изменений, - в этот момент наблюдается интеллектуальный упадок социологии, уменьшается приток в нее свежих сил” [25, с. 57].
Период леворадикальных выступлений студентов совпал по времени с возникновением в социологии нового теоретического направления - так называемой феноменологической социологии и этнометодологии. Его основоположниками принято считать А.Шюца,
Г.Гарфинкеля, А.Сикурела - безусловно, крупных мыслителей, авторов фундаментальных научных трудов. Само по себе рождение нового перспективного направления в любой науке - нормальное и отрадное явление.
Вполне нормально также и то, что феноменологическое направление вступило в теоретический спор со структурно-функциональным
(’’классическим”).
Ненормальным оказалось то, что леворадикальные студенты идеологизировали феноменологическую социологию и стали использовать ее для ошельмовывания структурно-функциональной29. В результате первая избежала идеологического остаркизма, но в социологии возник теоретический дисбаланс, который, по нашему мнению, продолжается до сих пор. Этот дисбаланс находит свое выражение в том, что проблема институционального устройства общества, его структуры, социализации личности, ее интеграции в общественную систему - эти и ряд других ’’классических” проблем отошли в на второй план, хотя объективная ситуация в мире такова, что они неизбежно должны быть поставлены на повестку дня.
В послесловии к сборнику
’’Американская социология”, вышедшему в свет в 1968 году, Т.Парсонс, говоря о теоретической социологии, писал, что значимость научной дисциплины связана с местом, занимаемым ей в более общей интеллектуальной культуре.
”3а последнее тридцатилетие - отмечал далее Парсонс - в положении социологии произошел заметный сдвиг. Не будет преувеличением сказать, что со времен Рикардо и после - в период огромной популярности Маркса - экономическая наука считалась ключевой дисциплиной для понимания социального мира, причем интерес к экономике вытеснил предшествующие ему преимущественно политологические подходы. В конце XIX и начале XX века на короткое время в центре внимания оказались психологические теории, особенно те, которые были связаны с психоанализом. Однако в наши дни в центр научных интересов начинает перемещаться социология” [9, с. 328].
По причинам, частично проанализированным выше, западная социология не смогла удержаться в центре общественных наук. Обрыв преемственности между поколениями, интеллектуальный упадок
* см. об этом известный сборник "В ехи" и другие источники.
Иллюстрацией является переведенный на русский язык сборник "Н овы е направления в социологической теории", написанный четырьмя молодыми англичанами
[71].
Весьма печально, что российские социологи вынуждены знакомиться с феноменологической социологией по этому несолидному и мутному источнику.
51

резко ослабили ее влияние. В то же время зародившаяся в те годы острая теоретическая полемика между кейнсианцами и монетаристами по проблемам общественного устройства вновь сдвинула фокус научных интересов в сторону теоретической экономики. Ныне социология оказалась фактически отключенной от обсуждения стратегических проблем развития современной цивилизации.
Однако такое положение представляется нам временным. Дело в том, что в середине 70-х гг. теоретическая дискуссия в экономике переросла дисциплинарные границы этой науки и перешла на предметное поле социологии, поскольку в центре внимания ведущих экономистов-теоретиков оказались вопросы институционального устройства общества.
Эта тенденция, в частности, ярко выражена в трудах нобелевских лауреатов по экономике последних лет - Ф.Хайека и Дж.Бьюкенена. Основная рассматриваемая ими проблема
- анализ взаимозависимости социальной организации (и дезорганизации) на микроуровне и институционального устройства общества на макроуровне - является классической проблемой структурно-функциональной социологии, которая несомненно, была бы достойным интеллектуальным партнером в этой дискуссии, если бы не переживаемый ею упадок.
Знакомство с работами Ф.Хайека, Дж.Бьюкенена и ряда других авторов этой школы убеждает в том, что названные ученые очень слабо знакомы с трудами классиков социологии, хотя анализируемые ими проблемы сильно перекликаются с ними.
Таким образом, существуют два фактора, которые, по-видимому, предопределят в ближайшем будущем очередной рост интереса к теоретической социологии и к ее классическому наследию. Во- первых, это очевидная актуальность и высокий научный уровень теоретических дискуссий в экономике, сопровождаемый растущим общественным вниманием к этим дискуссиям. Во-вторых, это сдвиг анализируемой в теоретической экономике проблематики в институциональную сферу, т.е. на предметное поле социологии30.
Для России*, как впрочем и для других стран мира, названные научные дискуссии имеют не только теоретическое значение.
Будущее нашей страны, переживающей тяжелый институциональный кризис
(экономический кризис есть лишь следствие институционального), в очень большой степени будет зависеть от того, какой идейный багаж будет использован для его осмысления.
Вопрос, однако, заключается в том, в какой мере и в какие сроки российская социология сможет стать полноценным участником этой дискуссии, которая пока что ведется без ее участия.
Российская социология.
Российская школа теоретической социологии в XX веке возникала дважды, но оба раза гибла. Для анализа сегодняшнего ее состояния важно дать реалистичную оценку этим двум попыткам возникновения.
Переход экономической дискуссии в социологическую плоскость - явление не новое. Возникновение классической социологии в конце XIX века также было
перейти в каталог файлов