Мир мегалитов и мир керамики - Э. Л. Лаевская, 1997. Э. Л. Лаевскаямир мегалитов и мир керамикидве жудожественные
 Скачать 21.94 Mb.
| Образовательный портал Как узнать результаты егэ Стихи про летний лагерь 3агадки для детей |
| Рис. 17. Керамика Эртебёлле ямками — знаком Богини-матери со времен пещерного искусства. Особой принадлежностью инвентаря европейских мезолитических стоянок являются расписные или гравированные гальки. Они подобны магическим чурингам — обиталищам душ умерших австралийских аборигенов. На овальные камешки чаще всего красной краской нанесены пятна и полосы, кресты и зигзаги, решетки и звезды. Здесь присутствуют варианты живописных гончарных орнаментов, только несобранные в систему, а разрозненные, как буквы алфавита, еще не сложенные в слова. Но, несмотря на такое предварение, самостоятельной расписной керамики в западном регионе не возникает. Она появляется лишь на Апеннинском полуострове и прилегающих к нему островах, связанных каботажным плаваньем с Восточным Средиземноморьем, а через Адриатику и посуше с балкано-дунайскими культурами. Ив то время как на средиземноморском побережье Франции и Испании продолжают изготовлять архаическую штампованную посуду, а в глубине материка существуют племена с мезолитической экономикой, в Италии появляется не только импортная гончарная продукция, но и местная имитация ленточной керамики, сосудов типа Секло и Димини: ряды закрашенных треугольников и лабиринтные рисунки, зигзагообразные параллельные линии и пламенеющие языки сложного узора, сталкивающиеся разнонаправленные зубцы, полосы и ленты бегущей спирали. Варианты керамического орнамента повторяются и на пинтадерах — небольших терракотовых печатях, предназначенных, скорее всего, для татуировки спиральный раппорт или закручивающиеся по углам четырехугольного штампа волюты напоминают тончайший декор ран-неэлладской глиптики. И все это — на фоне местной посуды cardium или горшков с грубыми пальцевыми защипами. Контраст столь велик, что некоторые исследователи видят в расписной неолитической продукции Италии и близлежащих островов свидетельство не влияния, а крупной миграции с Востока 232 Связи Апеннинского полуострова с миром керамики не прекращаются ив эпоху бронзы. Рядом с орнаментированными изделиями бытуют однотонные сосуды с красной поверхностью, похожие на керамику Анатолии, Трои, Лемноса III тысячелетия дон. э. На темнолощеных блестящих кувшинах, явно подражающих металлической утвари, процарапаны и вытеснены спиральные и меандровые узоры, узоры в виде лабиринта. В других областях Западного Средиземноморья, например, в Испании, веяние Востока чувствуется слабее. Но и здесь в неолитических слоях находят кикладские бусы и каменные статуэтки, а в гончарном декоре явны прямые параллели с балкано-дунайской стилистикой. Эгейская топонимика прослеживается ив некоторых названиях прибрежных частей Южной Франции. Однако, несмотря на все влияния, не посуда с живописным орнаментом составляет существо западного изобразительного творчества. На протяжении четырех тысячелетий (с V по II тысячелетие дон. э) на пространствах от Атлантики до Дуная, от Скандинавии до Средиземного моря зарождаются, завоевывают друг друга, смешиваются, исчезают многие этнические группы, народы и племена. Сменяется огромное количество археологических культур, в пестроте которых порой трудно разобраться. Ново всем этом обилии исторической жизни, по традиции продолжающей именоваться доисторией, остается неизменными четко прослеживается совершенно определенное художественное явление — западноевропейская керамика неолита и бронзы. В целом она никогда не служила предметом искусствоведческого исследования, и это большая потеря для науки, так как анализ западных гончарных изделий приводит к очень важным результатами выводам. При этом археологический принцип дробности отдельных культур уступает место объединению по региональным стилевым признакам. Неуклюжие горшки, гладкие или покрытые защипами и оттисками раковины, сохраняются ив неолите Испании, ив позднем медном веке Сицилии, и во французской культуре Сены — Уазы — Марны, создавшей классические образцы мегалитических построек. В Англии примитивная глиняная утварь сопутствует развитым курганным захоронениям. В Бельгии, Нидерландах, Скандинавии этот первоначальный слой гончарной продукции доживает до позднебронзового периода. Для обширных лесных зон Евразии характерна ямочно-гребенчатая керамика, покрытая углублениями, оттисками гребенчатого штампа и веревки. В Италии и во Франции, в Дании и Швеции распространены сосуды с процарапанными после обжига полосами, зигзагами, треугольниками и другими простейшими узорами. Мы уже встречали их на костяных и каменных предметах мобильного искусства эпохи палеолита и на мезолитических камешках — чурингах. Только теперь они перенесены на глиняную поверхность и приспособлены к форме рукотворного вместилища. Этот декор не создает изобразительной цельности. Он относится к области не стилистики, а семантики, общей для всего человечества со времен появления Homo sapiens'a. Может быть, это только начало развития западноевропейской керамики Но вот перед нами тарелки, миски, горшки типа шассей — французского варианта мощной ветви гончарного творчества Запада. На востоке Франции ив Швейцарии она носит название кортайо, в Италии — лагоцца (рис. 18), захватывает земли вдоль Рейна, заходит в Бельгию, Чехию, Баварию, Австрию. Эта посуда индивидуальна, ее не спутаешь ни с какой другой — сложившиеся, узнаваемые формы, ряды рельефных шишечек или сосков вдоль шейки, врезанные треугольники, ленты, полосатые квадраты с инкрустацией красного или белого цвета. И все. Немногочисленные детали, почерпнутые из богатого арсенала неолитической орнаментики, скупо отмерены на долю каждого изделия. Кажется, что и здесь речь идет о фиксации отдельной знаковой информации, а не о создании единой художественной картины мира. И во времени (IV—III тысячелетия дон. э, ив пространстве Рис.18. Керамика лагоцца 125 (от прирейнских районов до Сербии) керамика шассей — кортайо — лагоцца соприкасается с линейно-ленточной керамикой, которая рассматривалась в предыдущей главе нашей работы как предшественница расписных гончарных культур Юго-Восточной Европы. Действительно, ив томи в другом случае мастера пользуются не только техникой процарапывания рисунка, но и его инкрустацией. А на некоторых чашах кортайо встречается криволинейный узор в виде единичных спиралей или вписанных друг в друга полукружий. Но кроме.этих моментов в линейно-ленточных рисунках присутствует такое обилие вариантов декора, такое творческое богатство композиций, такая связь с предшествующими (Хаджилар) и последующими (Три-полье, Карпаты, Балканы, Кавказ) гончарными стилями, что рядом с тарелками шассей они выглядят энциклопе-_ дней расписной вазовой орнаментики. Рис 1д Сосуществующие рядом носители двух Воронковидный кубок керамических групп явно тяготеют к различным творческим традициям. Творцы линейно-ленточных узоров принадлежат к восточному ареалу, создатели шассей — кортайо — лагоцца — к западному. Неолит Центральной и Северной Европы также имеет свою крупную керамическую культуру, носящую название культуры воронковидных кубков (рис. 19). Она занимает территорию от Южной Швеции и Дании до Польши и юго-западных областей Украины. Датируется она IV— II тысячелетием дон. э. и встречается как в ранних земляных могилах, таки в курганах Скандинавии, Германии, Польши. И на всем протяжении своего существования, на всех землях, где они бытуют, кубки с воронковидными шейками, бутыли, кувшины сохраняют неорнаментированную поверхность, иногда покрытую ямочными углублениями, насечками или отпечатками шнура. Поздняя северная группа этой посуды украшена выпуклыми ребристыми полосами. Западные и восточные кубки конца III — начала II тысячелетия дон. э. имеют гораздо больше локальных вариантов — процарапанные волнистые линии, заштрихованные прямоугольники, ромбы. И опять же — это всё: простейшие геометрические элементы, повторенные в простейших композиционных сочетаниях. Среди форм воронковидной керамики встречаются вазы для фруктов, знакомые нам по минойскому, малоазийскому, балкано-дунайскому гончарному искусству. Это позволяет Б. Беккеру говорить о миграции из Юго-Восточной Европы. Но даже факт связи с миром керамики ничего не меняет в орнаментике северо- и цен- тральноевропейских неолитических сосудов. Лаконичный рисунок, умело расположенный на поверхности предмета, напоминает аскетическую Цельность мобильного искусства палеолита, его отрешенную от стилевой витальности эстетику. Во многих районах слои воронковидных кубков перекрыты напластованиями шнуровой керамики (рис. 20) или, как ее еще называют, керамики культуры боевых топоров. Бурная экспансия ее носителей в конце III тысячелетия дон. э. на территории от Рейна до Волги и от Скандинавии до Швейцарии вызывает большой научный интерес в связи с проблемами индогерманизации Европейского мате- рис. о. рика. Как явствует из названия, на горшках, кувши- Шнуровая нах и чашах этой культуры отпечатаны оттиски шну- ке Р амика ра или насечкой и штампом имитированы его следы. Шнуровая орнаментика характерна и для других гончарных изделий — например, для шаровидных амфор и воронкообразных кувшинов, для неолитической керамики Бретани. Сточки зрения семантики, шнур расшифровывается, по-видимому, как символ власти, связующий пространственно-временные понятия. Таким они предстает в истории духовной культуры — к примеру, в обрядах японского синтоизма. На древний сакральный смысл веревки указывают также и узловое письмо, сохранившееся у многих примитивных народов, и право христианских пастырей вязать и решить. Что же касается стилистики, то шнуровая керамика опускается до первоначального уровня сосудов cardium или горшков с ногтевым отпечатком, несущим на себе след реального, художественно не преображенного предмета. Поздняя посуда племен боевых топоров чаще всего вообще лишена орнаментики. Когда же узоры есть, то они очень точны и совершенны, но опять жене выходят за рамки уже известного нам набора — рельефные горизонтальные линии, процарапанные зигзаги, треугольники, «елочки». Наконец, последняя крупная гончарная культура неолитической Западной Европы — это колоколовидные кубки. Повремени рубеж III — II тысячелетий дон. э. — она совпадает со шнуровой керамикой, вместе с ней знаменуя постепенное завершение века камня и переход к бронзовой эпохе. По мнению археологов, она зарождается на Пиренейском полуострове или даже в Северо-Западной Африке и распространяется оттуда на север — до Дании и Англии, на северо-восток — до Польши и Венгрии, на восток — до Италии, Сардинии и Сицилии. Во всех этих областях создаются свои варианты чаш, кувшинов и мисок, но везде как отличительный признак обязателен сосуд в виде опрокинутого колокола. Также как в глиняных изделиях носителей боевых топоров, в керамике колоколовидных кубков чувствуется мастерство, далеко ушедшее от примитивности первых лепных вместилищ. Тонкостенная, обожженная до розового цвета, она сочетает в себе изящную вы-веренность форм с отсутствием строгой симметрии — свойство, которое делает ручную посуду столь одушевленной и которое чаще всего теряется с появлением гончарного круга. Очень хороши миски на ножках, украшенные выпуклыми горизонтальными валиками с насечками разного ритма. Но особенно значительны сами кубки — с коническим основанием, с изгибающейся линией силуэта, едва заметно суживающейся к центру тулова и расширяющейся к горлу сосуда. Орнаментальные полосы соседствуют со свободными от рисунка ярусами, и это чередование наполнено как эпически- мерной ритмикой, таки иллюзией вращения тонких узорчатых лент вокруг цилиндрического тела кубка. Такая концентрация образности при минимуме использования средств, такая слитность формы и декора, движения и статики свидетельствуют о том, что гончарное неолитическое искусство западного ареала достигает своего расцвета. Тем более поразительна скудость элементов, из которых слагается эта художественная цельность, — все те же зигзаги, треугольники, параллельные линии. 128 В предыдущей главе мы говорили о переломе, пережитом гончарным творчеством Греции, Македонии и Юго-Восточной Европы в III тысячелетии дон. э. в связи с наступлением эры металла. До Центральной и Западной Европы последствия металлургического шока докатываются только ко II тысячелетию дон. э. Если раньше влияние балкано-дунайских районов было спонтанными нерегулярным, то теперь оно приобретает тотальный характер в центральных землях и прослеживается вплоть до Пиренейского полуострова. Так, например, приблизительно с 1700 по 1000 гг. дон. э. в Испании и Португалии бытует культура Эль-аргар рис. 21). Кубки на ножке, вазы, чаши, красные или черные, лощеные, подражающие металлической утвари, говорят о явном анатолийском влиянии. Среди традиционных каменных погребений появляются захоронения в больших глиняных сосудах, сформованных из отдельных частей и со- Рис. 21. единенных перед обжигом. Но если здесь керамика Эль-аргар вкрапления мира керамики выглядят как отдельные островки, внедрившиеся в многослойную стихию местного творчества, тов Центральной Европе, непосредственно примыкающей к дунайским областям, рождается своя гончарная стилистика, свой вариант всеобщего художественного языка периода бронзы. Унетицкая культура, занимающая земли Германии, Австрии, Чехии, Словакии, Польши, демонстрирует хорошо развитое металлургическое производство. Клинки ножей и кинжалов покрыты гравировкой, а рукоятки — инкрустацией из кости и янтаря. Много бронзовых и золотых булавок и браслетов. Близ Вормса найдены двойные топоры-лабрисы критского или кипрского типа, украшения из слоновой кости и средиземноморских раковин. Перед нами — типичная культурная среда металлургического общества II тысячелетия дон. э. Классическая форма гончарных изделий — чаша с большой вогнутой шейкой. Тулово острой гранью отделено от донышка. Поверхность обработана безупречно. В мастерстве владения металлом, в отточенности абрисов глиняной утвари, в металлической чеканности объемов проявляется магистральное художественное устремление эпохи. Общая подчиненность анатолийским образцам сказывается ив некоторой гротескности образа — в утрированной расширенности сосуда книзу, в кажущемся стремлении линий ту-лова разлететься в стороны, если бы не сдерживающая роль гранений, преломляющих и дробящих форму предмета. В поздней унетицкой культуре (рис. 22) (вторая половина II тысячелетия дон. э) керамика приобретает более мягкие силуэты. Не так явна анатолийская направленность, больше чувствуется связь с местной неолитической средой. Вновь лепятся округлые горшки, на плечиках появляется пунктирный линейный орнамент. Но наряду со следованием глубинной европейской традиции продолжают подражать и малоазийской стилистике. Гончарное произведение строится как ступенчатая пирамида с ребристыми уступами, как архитектурное сооружение, а не изделие из мягкого податливого материала. Это уже не предмет ремесленного искусства. Это самостоятельный художественный памятник, урна, содержащая кремированный прах умершего. Именно в период поздней бронзы в Центральной Европе наряду с курганами получают распространение поля погребальных урн, где глиняное вместилище выполняет роль каменного ящика — гроба. Создатели полей погребений (их иногда отождествляют с будущими фригийцами и иллирийцами) оказываются настоль- РИС 22 ко сильными ' чт ° осуществляют оставившую Урна след обратную миграционную связь — вторга- Пианелло ются в Юго- Восточную Европу ив Средиземноморье. Находки центральноевропейской бронзы есть в Италии и Греции, на Крите и Кипре, в Сирии и Египте. Некоторые исследователи даже связывают с фактом этого вторжения падение микенских городов и конец государства хеттов 239 . Монументализация урны, превращение ее, независимо от размеров, одновременно во вместилище и надгробный памятник свойственно всей полосе полей погребений и близких ей культур вплоть до Италии, где без этих характерных сосудов бронзовой эпохи невозможно понять стилистику предэтрусской погребальной утвари вилланова-голасекка-эсте. Здесь же, по- видимому, надо искать мировоззренческие корни такого явления, как надгробные амфоры гомеровской Греции. Итак, металлургический шок производит одинаковое действие как в Юго-Восточной, таки в Центральной Европе. Распространяется влияние анатолийского керамического стиля, почти исчезает орнаментика. Но вглядимся в изделия карпатских, дунайских, балканских мастеров этого времени. Амфоры, прообразы будущих киликов, вазы для фруктов, бокалы и чаши, асимметричные кувшины — весь каталог малоазийских форм налицо. Он очень разнообразен — гораздо разнообразнее, чем в более западных районах. Силуэты плавны, мягки и одновременно выверены, отточены долгой традицией. Все предметы вылеплены от руки в отличие от анатолийской посуды, которая отмечена печатью механического совершенства. Благодаря этому количественное богатство форм юго-восточной керамики претворяется в качественную индивидуальность каждой вещи. Особая асимметрия, особая выпуклость, изгиб, впадина создают неповторимую образность данной керамической школы. Она сочетает в себе высокий профессионализм металлургического времени и глубинное понимание специфики гончарного искусства. Гранения сглажены, металлическая чеканность уступает место перетеканию одной части в другую. Две наискось идущие линии волнистые углубления процарапанная волюта на выпуклом брюшке кувшина — в основе все тот же, сдерживаемый формальной стилистикой эпохи, но живой орнамент, имманентно подвижный, несущий в себе возможности вегетативного цветения, спаянный с глиняной плотью вазы. Рядом сего художественным богатством одновременные сосуды Центральной Европы кажутся либо примитивными, либо слишком сделанными, архитектурными, нарушающими изначальную скульптурную заданность гончарного творчества. Восточный регион остается миром керамики даже в условиях, казалось бы, полной победы ремесленного техницизма. Однако ив западном регионе не вся гончарная продукция оказывается под властью анатолийского влияния. Рядом с полями погребальных урн, на тех же землях, существует культура курганных погребений, амфоры, чаши, кувшины которой продолжают местную неолитическую традицию. Если в формах иногда и проглядывает некоторая характерная гротескность, то врезанный орнамент, заполненный белой инкрустацией, целиком составлен из прежнего набора рисунков — прямых и волнистых линий, штриховки, ямок, треугольников. Только узоров теперь становится больше, они занимают тулово изделия, чередуясь в ритмической последовательности. Тонкое кружево процарапанного декора из треугольников и заштрихованных ярусов покрывает горшки Скандинавии — области, практически незатронутой малоазийским влиянием. Очень красивы и завершенны английские сосуды для хранения пищи (рис. 23) — элегантные формы, спаянность предмета и декора, совершенные линии резьбы, умелое сочетание выгравированного и лепного орнамента. В той же Британии, которая в бронзовом веке поднимается до культурных вершин западного региона, возникает местный вариант погребальной урны, ничуть не уступающий в монументальности континентальным образцам, хотя от них и независящий. В большом воротнике (рис. 24), венчающем урну, в плавном силуэте ее тулова, в линиях, елочках, насечках, косичках ее орнамента нет ни одной детали, обязанной своим происхождением Средиземноморью. Нов абсолютности найденных пропорций, в количественном соотношении узоров, в качестве ТИС- РИС. Сосуд для хранения пищи» Рис. Воротниковая британская урна нения, в свободном владении всем арсеналом традиционных средств чувствуется дыхание большой цивилизации, вобравшей в себя поступательное развитие многих тысячелетий. На чаше из Лос Милларес (Испания) изображены два больших стилизованных глаза с дужками бровей, а на Лужицких погребальных вместилищах выпуклости скульптурно оформлены как женские груди. Английские виноградные чаши (рис. 25) сплошь покрыты выпуклыми налепами — это древнее представление о многогру-дой богине доживает вплоть до эллинско-римской эпохи. Перед нами — свидетельства стадиального перехода от всеобщего мифа к развитой мифологии, всегда сопровождаемого индивидуализацией имперсональной модели мира неолитической керамики. Таким образом, в районах, незатронутых металлургическим шоком, в период бронзы принципы неолитического гончарного искусства не только сохраняются, но и приумножаются. Очень любопытно, но тот же механизм срабатывает ив мире керамики, в Восточном Средиземноморье КОНЦа III — II ТЫСЯЧелеТИЯ ДО Виноградная н. э. На этапе средней и поздней бронзы на Кри- чаша те, благодаря неразрушенным неолитическим традициям, рождается феномен вазописи, уникальный в окружающем его море нерасписной посуды и одновременно вобравший в себя все достижения эпохи. Конечно, здесь можно говорить только об общих закономерностях времени, но никак не о художественной значимости явлений. Несмотря на отсутствие государств и границ, несмотря на разомкнутость территорий, пронизываемых бесконечными передвижениями племен, нив одном уголке Западной Европы не появляется ничего похожего на расписную керамику. В какие-то моменты, особенно в центральных районах, к этой идее подходят очень близко — в постоянных контактах с восточными областями, в бытовании в Баварии и Австрии орнаментированных глиняных алтарей и мелкой глиняной пластики, в росписях стен неолитических жилищ Германии. Для западноевропейского человека V—II тысячелетий дон. э. изделие гончара — столь же священный предмет, 133 сколь и для жителя балкано-дунайского ареала, Крита или Малой Азии. На сосуде помещают сакральные знаки-узоры, его бросают в ручей ив болото в качестве жертвоприношения, он служит вместилищем праха умершего. Из скудного орнаментального каталога, привычного для мастера, вырастает богатство вариантов, благородная ясность и простота. Многообразная геометрика рисунков неолита и бронзы принимается затем в наследство и гальштатскими горшечниками, и эллинскими художниками гомеровского периода, и создателями предэтрусских культур Италии. Почему же все-таки орнаментальный каталог западноевропейских гончаров так скуден и однообразен Что же, те, кто создают колоколовидные кубки или уэссекские урны с воротниками, могут воспроизвести только простейшие геометрические узоры Художники достигают совершенства в своей традиции. Отчего они ни разу не пытаются выйти за ее пределы Объяснение этому надо искать не в изобразительной недостаточности нерасписной керамики. Все, что касается мастерства, — отработка формы, органика соединения формы и декора, вариантность узоров — найдено и выявлено здесь в процессе развития предельно. Но если из рук художников Телль-Халафа, Самар-ры, Суз, Триполья, Крита выходит глиняный микрокосм, икона мира, то гончару западного неолита и бронзы это не дано. В его ведении — не орнамент, претворенный во всеобъемлющий образ и потому несущий в себе внутреннюю потенцию к сколь угодной трансформации. В его ведении — лишь фиксированный и ритмически обработанный семантический знак. Сакрально-художественную реальность, адекватную их мировоззренческой реальности, обитатели мира мегалитов творят не в хрупкой глине, а в традиционном для их культурного круга камне, и не в искусственно вылепленной модели, а в реальных пространственно-объемных категориях. * В первоначальном смысле этого слова EIKCOV — образ. 134 В то время как в Передней Азии пройдены уже многие ступени неолитической революции, в Западном Средиземноморье — на Апеннинском и Пиренейском полуостровах — люди продолжают жить и погребать своих умерших в пещерах. Даже стены естественных убежищ и пристроенных к ним укрытий кое-где покрываются рисунками животных и сцен охоты, продолжающих искусство испанского Леванта эпохи мезолита. Культура пещер, как ее называют, существует долго — с V до середины III тысячелетия дон. э, уживаясь и с местными неолитическими преобразованиями, и с художественными новациями из балкано-дунай-ских областей. Иногда пещерные захоронения выделены каменной выкладкой, подобно мезолитическим погребениям тарде-нуазцев, окружавших могилы поставленными на ребро плоскими камнями 244 Наряду с пещерами устраиваются и поселки, защищенные высеченными в скалах рвами и каменными стенами из кусков скалы. Вспомним укрепления Иерихона, возникшие также на рубеже средне- и новокаменного века, — они стадиально родственны селениям Апулии и Аликанте. В палестинской фортификации фигурируют и каменные стены, и рвы. Есть здесь и культ черепов, развитый также в Западном Средиземноморье. Но тем не менее — какое отличие от затерянных на окраине тогдашней ойкумены деревень В Иерихоне мезолитические традиции претворяются в прообразы восточносредиземноморской городской цивилизации, к которой тяготеют также и идущие за Иерихоном Хирокития на Кипре и Лепенский Вир в Югославии. В поселках Португалии, Испании, Италии, хотя они и моложе своих восточных собратьев, чувствуется непреодоленная еще первобытность жизненного уклада. Постепенно, однако, с наступлением энеолита, и здесь происходит качественный сдвиг от использования природной данности к созданию новой художественной реальности. Стадиально он соответствует возникновению в восточном регионе феномена расписной керамики. Нона западе Европы творческая мысль идет вином направлении. В тысячелетии дон. э. параллельно с пещерными захоронениями на Пиренейском полуострове появляются каменные ящики-цисты, могилы круглой формы со сложен- 135 Рис. 26. Мегалитические гробницы 136 ными из камня стенами, дольмены, а также вырубленные в скалах гробницы сведущим к ним шахтовым ходом (рис. 26). Такие же скальные камеры характерны для Сицилии и Сардинии мед-нокаменного века. Во французской и швейцарской культуре кор-тайо преобладают цисты, а в культуре Сены—Уазы—Марны есть и искусственные пещеры, и дольмены, и крытые галереи из больших камней, где вдоль стен размещены в скорченном положении покойники. И дальше, на протяжении второй половины IV—II тысячелетий дон. э, по всей Западной Европе распространяются эти характерные и очень устойчивые типы погребальных сооружений. В Испании — это толосы и цисты в Португалии — цисты в Италии — цисты и скальные гробницы в Сицилии, Сардинии и на Корсике — галереи, курганные насыпи, цисты, скальные гробницы, дольмены в Южной Франции — крытые галереи, дольмены, искусственные пещеры. На противоположном конце материка — в Скандинавии — та же картина дольмены, гробницы сходами, каменные ящики, курганы. Средняя Европа — цисты и курганы. Бельгия и Нидерланды — небольшие дольмены и курганы. Англия, Уэльс, Шотландия, Ирландия — дольмены, толосы, крытые галереи, цисты, курганы. К погребальным постройкам примыкают укрепленные жилые поселения, а позже — и настоящие крепости. Однако ив смысле численного перевеса, ив смысле стилистической проявленности архитектура Западной Европы эпохи неолита и бронзы — это прежде всего архитектура погребальная Так в искусство мира мегалитов входит собственно мегалитическое творчество. Оно заполняет собой обширный пространственно-временной промежуток и вполне может быть не только сопоставлено с художественными открытиями мира керамики, но и противопоставлено им во всей полноте своей изобразительной концепции ив совершенстве достигнутых результатов. Тем не менее в отличие от Передней Азии, Крита, Микен мегалитическая Европа не служит предметом искусствоведческих исследований даже в зарубежной литературе археологи Запада мегалитикой занимаются успешно. В нашем искусствоведении нет ни одной книги поданной проблеме. Не претендуя на полный охват огромного материала, рассмотрим лишь те аспекты, которые необходимы в русле нашей работы. Термин «мегалиты» происходит от греческого цёуск; — большой и Ал0о<; — камень. В отличие от многих неудачных определений, закрепившихся в научном языке, данное слово очень точно выявляет существо дела. Действительно, какие бы сооружения мы ни рассматривали — цисты (каменные гробы-ящики), дольмены (гробницы из поставленных на ребра валунов или плит, перекрытых сверху плитой, менгиры (поставленные вертикально камни, циклопические постройки (сложенные из валунов без связующего стены, здания, гробницы, — всюду главными единственным действующим лицом будет камень. Огромные необработанные глыбы производят потрясающее впечатление. Они кажутся творением нечеловеческих рука неких природно-ми-фологических сил — так близок их внешний вид естественным нагромождениям гори скалили каменным скоплениям, оставленным на европейских равнинах последним оледенением. В них еще живо отношение к камню-фетишу, камню — священной природной данности, которого не могло не быть в палеолите. Камень — орудие и оружие гора или скала, в которой находится пещера-храм; изображение на каменной стене, как бы проступающее на ней, рожденное ею, — этот мир, переданный в наследство мезолитической и неолитической Европе, доживает в ее отдаленных уголках вплоть до античной эпохи. Даже антропологический тип части европейского населения (прежде всего Франции) остается кроманьонским. Сохраняются погребальные традиции и ритуалы, приемы и навыки строительства. В палеолитической архитектуре предваряются типы сооруже- * Неслучайно во всех местах бытования мегалитов их появление приписывают циклопам, гигантам, сказочным существам. Скальные гробницы Сардинии местное население называет дома ведьма дольмены Кавказа считаются домами карликов. Бретонские легенды утверждают, что менгиры Карнака, Менека и Кермарио — это окаменевшие римские легионеры. В сочельник колдовство утрачивает силу, и воины спускаются к реке напиться. 138 ний — так, в ориньякских слоях Сен-Жермен — Ла-Ривьер останки девушки покоятся на небольшом дольмене, на котором высечена сцена охоты. Кстати, самые ранние дольмены неолитической Европы датируются IV тысячелетием дон. э. — именно они древнее многих других мегалитов. Тем не менее культура больших камней принадлежит не палеолиту и не мезолиту. Мегалитические постройки возникают в новокаменный период, но расцвет их приходится на энеолит и век бронзы, а в Ирландии и Скандинавии они продолжают использоваться ив тысячелетии дон. э. Пещерные погребения сохраняются на этапе перехода от камня к металлу. Однако проснувшийся для созидания обособленной изобразительной цельности человек этим не довольствуется. Он создает искусственную пещеру как таковую, а затем ее замену в цисте, дольмене, грубо сложенном толосе. Да, любая форма мегалитической гробницы есть прежде всего имитация пещерного пространства, что, естественно, особенно чувствуется в интерьере. Если снаружи камни образуют какое-то подобие конструкции, хотя бы и сверхчеловеческой, то внутри необработанная поверхность плит и земляной пол рождают иллюзию абсолютной непричастности творческого разума к возникновению этого вместилища смерти. А менгиры, поддерживающие перекрытия, напоминают сталактиты или выточенные водами столбы, усиливая ощущение сложности и непознаваемости рукотворного пещерного чрева. Циста или дольмен воспроизводят лоно, где сходятся концы и начала бытия. Недаром наиболее древнее положение усопшего — скорченная поза, подобная позе зародыша, — прослеживается в западноевропейских захоронениях на всем протяжении существования мегалитов. В скальных гробницах с шахтовым ходом выражается, по-видимому, более сложное смысловое решение — прохождение человека по путям, ведущим клону богини, в котором покоится все тот же умерший — рождающийся. Возникает новый вариант сакрального пространства, стадиально сходный с восточным, но образно ему противоположный. Идея всеобъемлющего женского чрева воплощена ив интерьерах святилищ Чатал-Хююка, ив гончарном творчестве. Совершенным выражением ее может служить уже упоминавшаяся ритуальная кикладская сковорода, где море, покрытое спиралями-волнами, и зарождающаяся жизнь-корабль существуют внутри материнской утробы — вселенной. Кстати, и хронологически — III тысячелетие дон. э. — эгейский сосуд совпадает с развитым периодом мегалитики. Но какое несходство во всем — в способе выражения, в материале, в изобразительной концентрации образа. Кикладский мастер создает соразмерную человеку вещь и одновременно умопостигаемую модель космоса. Строитель гробницы имеет дело с колоссальными реальными массами, действенно преобразует пространство и вынуждает человека вступать с этим пространством в непосредственный контакт. Интерьеры множатся и разветвляются от простейших толосов, цист, дольменов к крытым галереям, курганам, к соединению отдельных типов погребений. Многочисленные виды мегалитических сооружений являют собой лишь усложненные варианты изначально осознанной художественной идеи. Как нет двух одинаково декорированных сосудов, хотя набор орнаментальных элементов переходит из одной керамической культуры в другую, так точно нет и двух похожих построек, несмотря на их четко выраженную типологию. В основном гробницы — коллективные, но есть и одиночные. Около могилы может стоять один менгира может находиться и несколько — в виде вытянутой аллеи, в виде кромлеха (круга или концентрических кругов. К толосам и к скальным шахтам примыкают боковые помещения, дворики, передние. Крытые галереи имеют изредка квадратный, чаще — прямоугольный план. Удивительные метаморфозы происходят с дольменами дольмены — грибы (плита на нескольких камнях, дома, четырехугольные, круглые, двойные. Очень часто к дольмену, как к скальной гробнице, ведет коридор-дромос или подземный ходи над всем сооружением насыпается земляной холм. Иногда насыпь делают из камней, под которыми устраивают камеры-склепы овальной, многоугольной или крестовидной формы. Такс конца IV до конца III тысячелетия дон. э. в мегалитическом творчестве происходит процесс создания различных видов погребальной архитектуры. Большие камни уже присутствуют, но пик грандиозности замыслов и масштабности воплощения еще впереди. К концу III тысячелетия дон. э, когда ранний период металла сменяется стадией развитой бронзы, происходит постепенная консолидация изобразительных идей. Она сопровождается осознанием ценности найденных форм не только в их подражании природной данности, но ив их непохожести на нее, в их явной рукотворности. Циста — чрево, толос и дольмен — дом, скальная шахта — пещера, крытая галерея — полностью сотворенное человеком замещение пещеры начинают объединяться в границах одного всеохватного ансамбля. Разно-вариантность означает здесь, как ив расписной керамике Передней Азии, полное сложение мифа и творческое использование его в каждом вновь рождающемся произведении. По всей Европе от Атлантики до Польши и Волыни, от Скандинавии до Кавказа и Средиземноморья вырастают курганные насыпи — не первоначальные холмики, а горы из земли и камня. Они присутствуют теперь ив специальной культуре курганных погребений, и во всех других культурах, разнящихся этносом и экономическим укладом, гончарной продукцией и приближенностью к очагам цивилизации. Они насыпаются равно над цистой с косяками и над глиняной урной с сожженным прахом. Треугольные и трапециевидные — в Польше и Прибалтике двойные — каменно-земляные — в Тюрингии; каменные, окруженные каменным же венцом — в культуре курганных погребений. Близ Дармштадта под насыпью круг из тесно стоящих деревянных столбов окаймляет могильную яму — такие же одинарные или двойные круги внутри курганов известны в Голландии. Северные курганы — длинные, большие, обложенные камнями, или полукруглые, с земляным покровом сверху, с камнями во втором слое. И среди булыжников — маленькие камеры состоящими в них крошечными урнами для праха как образ материнского чрева с плодом в окружении каменной вселенной. Уин-дмиллхиллские и уэссекские курганы Британии округлые или протяженные, насчитывают от 30 дом в длину, отделены от окружающего пространства небольшими земляными валами и кольцевым рвом. Курган Нью Грейндж в Ирландии диаметром 141 60 ми высотой (сохранившейся) 13 м имеет по краю насыпи вертикально поставленные, плотно примыкающие один к другому камни, покрытые орнаментом. Внутри — погребальная камера сложным сводом и ведущий к ней дромос. Таково же устройство северных надгробных насыпей культуры воронковидных кубков. Часто холм возводится над дольменом, на Кавказе же дольмен ставится поверх кургана. В степях Северного Причерноморья низ надгробия состоит из насыпи и обступающих ее орнаментированных камней, а верх сложен из бревен наподобие кочевого шатра. Нетрудно заметить, что памятники, называемые курганами, на самом деле сочетают в себе известные уже до II тысячелетия дон. э. типы построек. Курганные сооружения не только включают их в свой ансамбль. Они придают им особую художественную и смысловую завершенность и значимость. Орнаментированные ор-тостаты, ограничивающие по кругу сакральный участок, известны еще из палеолита. Мезолитические захоронения тарденуаз-цев также обложены камнями. Вообще, идея эта очень древняя. Она существует во всех районах, связанных с палеолитическим наследием вплоть до натуфийского Эйнана в Палестине. Но через тысячелетия, в мегалитической Европе, она приобретает подлинно архитектурный размах. Действительно, курган — это непросто полустершийся холм, каким мы его видим сейчас. Это сложная художественная конструкция, ядро которой — погребальная камера каково бы ни было ее устройство) и насыпь над ней. Человек продолжает творить в искусстве свою новую реальность. Теперь он уже не довольствуется имитацией пещеры-чрева. Он воспроизводит и гору-скалу, с которой она природно связана. Но и это еще не все. Строитель включает в подвластную ему территорию прилегающее пространство, отгораживая священный участок насыпью и рвом. Все элементы мира присутствуют в этом акте художественного преображения реальности камень как основной структурный материал — в кромлехе, дромо-се, гробнице земля, уподобленная в насыпи камню вода опоясывающего погребальный холм рва дерево, из которого часто сделано собственно вместилище для умершего. Если в палеолитическую эпоху камню уподобляли кость и глину, то теперь ему служат, его окружают, в него вмещаются и прочие составляющие ожившей после оледенения природы. Приоритет камня, тяга к необработанной его первозданности обращены в прошлое — к традициям каменного века. Способность к сложному преобразованию и конструированию, «сделанность» и завершенность результата коренятся в общей направленности художественной культуры бронзового века. Как ни непохожи холмы смерти Западной Европы на глиняные изделия Малой Азии III тысячелетия дон. э, основа у них одна — стремление не к подражательности, а к искусственности, к искусству как таковому. Архитектура курганов несет двойственную смысловую нагрузку. С одной стороны, она выявляет место захоронения, делает его отмеченным, издали видимым. Но одновременно все обилие устройств, наращиваемых вокруг центральной точки, как бы специально преграждает и умозрительный и реальный к ней доступ. Вспомним, что в ансамблях Франко- Кантабрии сакральная значимость изображений усиливается по мере продвижения вглубь пещеры. Таки в курганных памятниках надо преодолеть много разнообразных пространственных и физических слоев, снять множество одежд, чтобы обнажить сокровенную сущность постройки — маленькую урну с прахом или цисту с костяком. Не так ли в сказках Иван-царевич добывает власть над жизнью и смертью Кащея Бессмертного, убивая птицу, доставая из нее яйцо, вынимая иглу и ломая ее кончик Сравнение это имеет не только образное, но и смысловое значение. Существование Кащея в подземном царстве, связь его с потусторонним миром, со скелетом, с костью явно свидетельствует о происхождении его образа из мегалитического творчества. Птица — душа, яйцо — овал — вселенная» 253 хорошо известны в глубинных напластованиях человеческой культуры. Роль иглы также не может быть случайной. Бронзовые иглы-булавки (рис. 27) с различными на-вершиями (в виде петли, спирали, ушка, шара, сосуда) найдены в Отсюда — и наш, доживший до XX в. н. э. обычай полагать тело непросто в могильную яму, нов деревянный гроб. 143 погребальном инвентаре Западной, Северной и Центральной Европы в изобилии. Вообще, ритуал захоронения в курганах сложен. Часто он сопровождается убиением жен, слуг, рабов кое-где есть следы и неизжитого каннибализма. Иногда землю под холмом предварительно вспахивают, что свидетельствует об идее прорастания души, о культе плодородия, переплетающемся с хтоническими культами. Вспомним, кстати чтобы добыть в Колхиде руно, Ясон также должен вспахать и засеять поле драконьи- Рис. 27. Некоторые типы булавок ми зубами, из которых вырастают подземные воины. Колхида-Абхазия принадлежит к районам активного бытования мегалитических сооружений. И вся последующая мифология Европы уже немыслима без этих рукотворных холмов и гор, усеивающих европейскую землю, где гуще, где реже, но ставших обязательной принадлежностью ее исторического пейзажа. В сказках Ирландии вплоть до * Приношу благодарность НА. Иофан, указавшей на то, что народы Севера в процессе изменения своего жизненного уклада менее всего склонны расставаться с костяными, декорированными резьбой иглами. Приемля другие дары цивилизации, они оставляют за собой право пользоваться допотопными, палеолитическими приспособлениями для шитья — XX вв. почитается ушедший под землю народ холмов, и певец древности, романтик Р. Стивенсон в балладе о вересковом меде отождествляет его с пиктами — докельтским населением Британии. Сигурд встречает ожившую от волшебного сна валькирию Сигрдриву на горе, окруженной оградой из камней и щитов. В исландских сагах живые сражаются с умершими, выходящими из каменных курганов. Традиция курганных погребений не завершается на рубеже двух эр. Она переходит в I ты- сячелетиен. э, и не только в кельто-скандинавском, но ив славянском, ив степном ареалах. В степях Северного Причерноморья, в окружении современного города, на скалистых берегах Норвежского моря курганы одинаково оживотворяют ландшафт, и теперь свидетельствуя о творческой силе человеческого духа. Каков же смысл этого творчества Что движет горы мегалитической архитектуры Что заставляет людей перемещать многотонные валуны, взваливать их один на другой, насыпать земляные холмы, копать или пробивать в камне рвы, — и все это при тогдашнем уровне техники Кирками строителям служат рога оленя, лопатами — бычьи кости, кремневые и деревянные орудия. Землю и булыжники они перетаскивают в плетеных корзинах или в кожаных мешках. Установлено, что тысяча человек должны работать семь лет, чтобы доставить часть необходимых для крупного сооружения плит из близлежащей местности (а доставляют и из более отдаленных областей. Тридцать два молодых рабочих в упряжке из кожаных ремней поднимают по плоскости груз всего в 1,5 тонны 260 (а камни бывают весом ив ив тонн. Как устанавливают менгиры При помощи земляной насыпи деревянной башни пандусов из бревен Все предположения равно говорят о колоссальной затрате сил, о мобилизации устремлений большого человеческого коллектива. Действительно, без развитой родовой структуры общества такие памятники возвести невозможно, и гробницы мегалитической эпохи, насчитывающие дои более захоронений, подтверждают это единство. Почему же люди трудятся как муравьи, чтобы построить не убежище, не дом, даже не храма погребальное сооружение А. А. Формозов считает, что все. надмогильные памятники появились на достаточно позднем этапе истории, когда сложилось совершенно иное отношение к человеку, ив различных районах преломилась одна и та же идея «... могилы как вечного памятника погребенному. Действительно, появление развитой мегалитической архитектуры связано с изменением отношения человека к человеку. Но прежде всего не к конкретному человеку, могилу которого хотят особо выделить, например, по социальному признаку. Западный регион приходит к той же, неизбежной, стадии антропоморфизации мифа, которая уже известна нам по малоазийской и балкано-дунайской керамике в виде женских реже — мужских) фигурок, по троянским лицевым урнам III тысячелетия дон. э. Гончарное творчество мегалитических территорий не знает мягкой скульптурной лепки, органичной для мира керамики. Здесь живые человеческие черты угадываются в неживом труднее — с помощью знака, намека, символа. Мы говорили о кувшинах лужицкой культуры с выступами, подобными женской груди, о горшке конца III тысячелетия дон. э. из Лос- Милларес с процарапанными глазами. Рисунок в виде двух магических глаз входит в разряд устойчивых мегалитических символов и имеет распространение от Средиземноморья до Скандинавии. Из гробницы в Лос-Милларес происходит небольшой алебастровый идол (рис. 28) — столбик, на котором обозначены глаза, брови и потри больших пальца с двух сторон. Он напоминает ксоаны — эллинскую пластику той эпохи, когда из единого имперсонального космоса начинают выделяться первые оформляющие образы. Только греки вступают на этот путь поздно — лишь вначале тысячелетия дон. э, Западная же Европа — в конце III — II тысячелетия дон. э. Рельефы с изображением женской фигуры в гробницах или отдельно стоящие антропоморф- * Кстати, и мотив глаз известен в греческой вазописи — вспомним не раз упомянутый килик Дионис в ладье Эксекия: его внешние стенки смотрят на нас большими стилизованными глазами. Рис. Идол из Лос-Милларес 146 ные стелы — обязательная принадлежность искусства Пиренейского полуострова и Южной Франции, Бретани и районов Сены — Уазы — Марны, Италии и Корсики. Есть камни с проступающими на них человеческими чертами ив Северном Причерноморье, и А. А. Формозов связывает их появление с непосредственным влиянием западных мегалитических культур. В причерноморских степях стелы, венчающие курганы, порождают долгую традицию их влияние прослеживается ив скифских надгробных скульптурах, ив половецких изваяниях. По-видимому, изначально та же идея заложена ив эллинском обычае ставить на могиле статую куроса. По-разному решается вопрос о смысле антропоморфных рельефов мира мегалитов. Исследователи говорят о них как о предках-родоначальниках, как об идолах. Называют их и богинями погребений (рис. 29) 265 . Ни одно из толкований не должно быть отброшено — полисемантичность древнего искусства вбирает в себя многие противоречивые для современного сознания понятия и представления. На фигурах часто присутствуют женские знаки пола, но это — необязательное правило. Может быть намечена только голова. Бывают изображены руки и лицо в виде рисунка, напоминающего греческую букву сов виде Т- образного рисунка. Иногда детализируются атрибуты, среди которых первое место занимает топор или молот. Он — почти постоянный спутник богини погребений, его же находят в качестве амулетов во всех областях распространения мегалитики. Выше упоминалась занимающая значительную европейскую территорию культура шнуровой керамики — каменные полированные топоры являются основным ее отличием. Здесь начало и будущего молота Тора, и молота кузнеца Гефеста как атрибутов личного воплощения древнего бога- громовника, а еще раньше — отнимающей и дающей жизнь громовницы. На туловище одной из итальянских стел выгравирована стрела — обычная характеристика громовержца. Зато про меч или про кинжал в ножнах уже труднее Носители боевых топоров, скорее всего, видят в них и оружие, и знак власти, и атрибут бога Рис. 29.  перейти в каталог файлов | Образовательный портал Как узнать результаты егэ Стихи про летний лагерь 3агадки для детей |