Сталь и сердце
 Скачать 1.09 Mb.
| Образовательный портал Как узнать результаты егэ Стихи про летний лагерь 3агадки для детей |
напряженнейшей борьбой марафонцев, от всей души сочувствовали сошедшему с дистанции герою Рима и Токио Абебе Бикиле и горячо приветствовали его младшего соотечественника — Мамо Волде, снова доказавшего, что лучшими марафонцами мира являются по-прежнему абиссинцы. На канале Сочимилко заканчивались состязания по академической гребле, а в помещении катка «Пистаелло» — схватки борцов вольного стиля. Мы сердечно поздравили с золотыми медалями ветеранов ковра Александра Медведя и Бориса Гуревича. В этот день Мехико прощался с «железной игрой», а назавтра и с «королевой спорта». Более чем скромные успехи наших легкоатлетов на олимпийских дистанциях были для всех нас весьма огорчительны. И тем большая ответственность ложилась на представителей других видов спорта — «копилку»-то надо пополнять! Двенадцать атлетов тяжелого веса вышли в этот день на помост в зале «Инсурхентес». Кажется, еще ни разу не был он так переполнен, хотя и в предыдущие шесть дней здесь не оставалось ни одного свободного места. Огромная толпа штурмует входы. Уж газеты постарались разрекламировать «битву гигантов», расписать как можно ярче фантастические килограммы Дыоба и Пикетта! Что думал я об этих килограммах соперников? Конечно, знал, что борьба предстоит серьезная. Но. откровенно говоря, почему-то считал наиболее опасным конкурентом Роберта Беднарского, не приехавшего в Мехико. Мне и сейчас кажется, что его участие в - 128 Олимпиаде могло бы сделать борьбу в тяжелом весе более напряженной, а результаты более высокими. Впрочем, быть может, я и ошибаюсь. Что же касается Дыоба и Пикетта, то с этими замечательными атлетами, как это уже не раз случалось и с их предшественниками, сыграла злую шутку пропагандистская шумиха, поднятая вокруг их имен и килограммов. Когда тебе без конца трубят в уши — «ты сильнейший», «ты супермен», «тебя, безусловно, ждет олимпийское золото», — то немудрено и самоуспокоиться, недооценить соперника. Была ли здесь только самоуспокоенность или ее усугубила еще и перетренированность — трудно сказать. Но так или иначе — оба американских тяжеловеса выглядели на помосте далеко не так внушительно, как на столбцах рекламной прессы. Забегая вперед, скажу, что Пикетт был и вовсе не в форме и даже не вошел в шестерку, Дьюб в жиме смог лишь повторить мой результат — 200 килограммов. А ведь его мировой рекорд в атом движении был значительно более высоким. Однако после первого движения я вернулся за кулисы далеко не в радужном настроении. Во время последнего подхода в жиме я, неосторожно опуская штангу на помост, довольно основательно задел колено, которое начало распухать прямо на глазах. Вот ведь беда какая! Пришлось забинтовать ушибленное колено, да потуже, но во время всех последующих подходов оно изрядно давало себя чувствовать. Все же в рывке я сумел сделать решающий отрыв от Дьюба (Пикетт, так же как и Юханнссон и француз Фульстер, получил в жиме «баранку»). У меня — 170 килограммов, у американца — 145. Теперь Дьюбу, пожалуй, уже нечего думать о золоте. Отстоять бы серебро. Ведь всего на 2,5 килограмма отстает от американца бельгиец Серж Рединг. Этот коренастый библиотекарь из Брюсселя уже на чемпионате Европы в Ленинграде привлек к себе общее внимание своей огромной силой и отличной техникой. А к Мехико Рединг подошел в еще лучшей форме. Последнее движение. Чертовски болит нога! На штанге 202,5 килограмма. Взял! И сразу же попадаю в объятия Ефима Самойловича и других друзей. «Все, Леня!», «Привет чемпиону!», «Браво, капитан!» Да, теперь все! На табло появляются цифры 572,5! Такие же, как четыре года назад в «Сибуйя паблик холл» в Токио! Мог ли я поднять больше? Наверно, мог бы, если бы не боль в ноге. Она-то и вынудила меня отказаться от остальных двух подходов в толчке, хотя они при благоприятных обстоятельствах, пожалуй, могли бы принести мне новый мировой рекорд в этом движении, а быть может, и рекордную сумму. Жаль, конечно, да что поделаешь!.. А что же мои соперники? У них равный результат — 555 килограммов. Но Серж Рединг легче, и Дьюбу приходится удовлетвориться бронзой. Это единственная медаль, ставшая - 129 трофеем американской команды. Она занимает седьмое место. Такого провала на соревнованиях высшего ранга еще никогда не знали воспитанники Боба Гофмана. Мы завершили олимпийский турнир с тремя золотыми и тремя серебряными медалями. Второе место заняли польские атлеты. Конечно, любителей умопомрачительных цифр и сногсшибательных сенсаций до некоторой степени разочаровали олимпийские результаты штангистов. Они и вправду были относительно скромны, тем более в сравнении с действительно феноменальными рекордами легкоатлетов. Но все же и выступления на олимпийском помосте изобиловали острыми, драматическими моментами, вписали в историю нашего вида спорта новую интересную страницу и немало новых имен. Во вторую мексиканскую неделю мы, штангисты, превратились из действующих лиц грандиозного олимпийского спектакля в его жадных и взволнованных зрителей. Хотелось увидеть как можно больше, познакомиться поближе с самобытной и своеобразной культурой наших гостеприимных хозяев. Правда, это было сопряжено и с некоторыми трудностями. То и дело на улице, в парке, а то и в музее я бывал «опознан» темпераментными болельщиками, и тут уж только успевай надписывать автографы и отбиваться от не в меру ретивых рыцарей «ченча» (обмена), которые впивались, как клещи, выпрашивая значки и предлагая взамен свои сувениры. Тысячи таких охотников за сувенирами толклись на площади перед Олимпийской деревней, и пробиться сквозь их толпу было совсем не легким делом. Но в еще больший переплет попал я на площади Гарибальди — традиционном месте выступлений на родных певцов — «марьячес». Вместе с композитором Александрой Пахмутовой — нашим частым гостем в Олимпийской деревне — и ее супругом поэтом Николаем Добронравовым мы отправились туда в последний день нашего пребывания в Мехико. На площади Гарибальди было, как всегда, людно. Под гитарный перебор группа певцов в своих живописных костюмах исполняла песню за песней. Но едва мы пробрались поближе, наша русская речь привлекла внимание. Мигом нас окружило несколько десятков человек. — Совйет! Амигос! — отовсюду потянулись к нам руки для пожатий. А затем кто-то выкрикнул, указывая на меня: — Жаботинский!.. Ну, пропал! Толпа сгрудилась вокруг меня. Пахмутова и Добронравов благоразумно ретировались, а меня подхватили на руки и подняли вверх. Качать, правда, не смогли, но и не опускали. Когда же я снова очутился на земле, то оказался в самом плачевном виде. На великолепном олимпийском костюме не осталось ни одной пуговицы — все оборвали как сувениры. Вот он, темперамент мексиканских болельщиков! - 130 С особенной силой проявляется этот огневой темперамент, конечно, во время корриды. В один из дней мы вместе с Ефимом Самойловичем Айзенштадтом и другими товарищами побывали на этом популярнейшем народном зрелище. Что сказать о корриде? За многие века выработался целый чрезвычайно живописный и яркий церемониал, сопутствующий бою с быком, облагораживающий это, в общем-то, достаточно кровавое и непривычное нашему глазу зрелище. Не могут не импонировать также смелость и мастерство торреро, особенно когда выступают настоящие премьеры корриды. Нам посчастливилось увидеть одного из них, приехавшего из Испании. Его грациозные «вероники» и другие маневры с плащом в нескольких сантиметрах от страшных рогов разъяренного до предела быка то и дело вызывали бурные аплодисменты уходящих круто вверх трибун и короткие выкрики: — Оле! Бык был убит мастерски, быстрым, как молния, ударом шпаги. А вот другому торреро не повезло. Он не сумел сразить животное, и на круглую арену полетели десятки подушек (на них сидят зрители) в знак возмущения. Такой же град подушек посыпался и на поле стадиона «Ацтека», где неумелый судья испортил финальный матч между командами Венгрии и Болгарии. И вот, когда незадачливый торреро с позором покинул арену, где продолжал в ярости метаться окровавленный бык, вдруг какой-то мальчишка лет 15—16, прорвав заслон полицейских, выскочил ему навстречу. Размахивая красной тряпкой, он подражал движениям торреро, приближаясь к животному. Публика разразилась аплодисментами. Несколько полицейских оттащили мальчишку, вырвали у него из рук тряпку, но он снова выскользнул у них из рук и побежал навстречу быку. Трибуны ахнули. Бык наклонил голову, поддел мальчишку рогом, подбросил его вверх и наверняка затоптал бы, если бы его не отвлекли пикадоры, поспешившие на выручку отчаянному пареньку. Его унесли с арены едва живого. Но зато испанец-торреро наклонился к недвижному телу и поцеловал смельчака в лоб. — Ну, теперь, если выживет, его карьера обеспечена, — объяснили нам мексиканские товарищи. — Его будут учить на торреро, а именно этого парень и хотел добиться. Стать торреро — мечта всех ребят, но добиться этого удается немногим. Вряд ли нашим ребятам пришлась бы по вкусу такая карьера. Слишком уж кровавое зрелище коррида. Вот и мы не смогли высидеть до конца программы. Ушли после четвертого быка, а всего их убивают шесть во время каждого представления. ... И вот отшумела, отсверкала Олимпиада. Закончились последние старты, подводятся итоги, подсчитываются медали. Не все прогнозы оправдались, не все, на что мы - 131 рассчитывали, легло в «копилку» советской сборной. Но замечательные победы наших борцов и штангистов, волейболисток и волейболистов, фехтовальщиков, гимнасток, боксеров — успех большой и бесспорный. А поражения заставят о многом задуматься, кое- что переоценить, работать еще упорнее и целеустремленнее. На то и спорт!.. Снова, уже в последний раз, заполняют зрители стотысячные трибуны «Эстадио Олимпико». Снова выходят олимпийцы на поле стадиона. Как было и в Токио, мы шагаем единой интернациональной колонной, и весь стадион встречает нас поднятыми вверх сомбреро. А потом они летят на поле, к ногам олимпийцев, как прощальный привет Мексики своим гостям — лучшим спортсменам мира, его молодости, силе, мужеству, красоте. Медленно угасает в чаше олимпийский огонь. Опускается белое полотнище с пятью переплетенными кольцами, чтобы через четыре года снова взвиться в безоблачное небо в другом конце планеты, зовя к единению, миру и дружбе юность Земли. Прощай, Олимпиада! Прощай, Мексика! Мы долго будем помнить твое гостеприимство и радушие. Мы не забудем этик жарких спортивных боев, в которых каждый из нас стремился сделать все, что может, во имя победы, во славу Родины. Постарался и я внести свой посильный вклад в общее дело, оправдать доверие, сдержать слово, данное вам, мои однополчане-пограннчники, в день, когда вы принимали меня в свою боевую семью и я, благодаря за эту высокую честь, сказал по-солдатски: — Служу Советскому Союзу!.. * * * Этими словами и хотелось бы мне закончить свою книгу. Ведь именно так может сказать о себе каждый советский спортсмен, высшим призванием которого является служение своей Родине. В этом наше счастье, наша самая большая гордость. Шестнадцать лет назад я начал свой спортивный путь. На всем этом пути мне, как и каждому из нашей многомиллионной советской семьи, было все открыто, все доступно — только не ленись, работай, достигай! И если я чего-то достиг в моей любимой «железной игре», то лишь потому, что жизнь сводила меня со многими хорошими людьми, настоящими друзьями, которые заботливо вели меня к цели, не давали сбиться с пути, остановиться. Земной поклон им за это! Я попробовал, как мог, рассказать о своем пути в тяжелой атлетике. Хотя я и не останавливался в книге на тонкостях нашего вида спорта, не пробовал давать никаких рецептов молодежи, мне все же хотелось бы надеяться, что кого-нибудь все-таки заинтересовал «железной игрой». И если ты, друг, прочтя мое повествование, зайдешь в тяжелоатлетический зал, как это полтора десятка лет назад сделал ученик токаря Ленька Жаботинский, то, значит, я недаром брался за перо. Удачи тебе в спорте сильных! - 132 Чего еще хочу я от него? Трудно ответить на этот вопрос. Говорят, для каждого настоящего писателя главная книга всегда та, которая еще не написана. Это же, по-моему, может сказать о себе и каждый спортсмен, пока он еще не покинул спортивный строй. Главное — завтра! Вот и я еще вовсе не собираюсь разлучаться со штангой, которая подарила мне столько радостных минут. Будут новые соревнования, надеюсь, будут и рекорды. Во всяком случае, буду стремиться к этому. А тем, кто считает, что я уже достиг всего, о чем только может мечтать спортсмен, мне хотелось бы ответить словами из поэмы Александра Твардовского «Василий Теркин»: Не гляди, что на груди, А гляди, что впереди! - 133  перейти в каталог файлов | Образовательный портал Как узнать результаты егэ Стихи про летний лагерь 3агадки для детей |