Людмила Петрановская В класс пришел приемный ребенок. Книга В класс пришел приемный ребенок
 Скачать 0.57 Mb.
| Образовательный портал Как узнать результаты егэ Стихи про летний лагерь 3агадки для детей |
Что происходит. Один из главных рисков при устройстве ребенка в семью - раскол в семье из-за разного отношения родителей к ребенку. Ко нечно, специалисты по семейному устройству еще «на берегу» стараются выяснить все, что возможно, о мотивах принятия ребенка, об отношении к этому шагу всех членов семьи. Но такие случаи, как у Елены с Виктором, встречаются. Муж, не отдавая себе отчета, насколько сильно изменится его жизнь с приходом приемного ребенка, вначале «не возражает». Самому ему это не надо, поддерживать жену и активно общаться с ребенком он не собирается. Многим женщинам, как и Елене, кажется, что в этом нет ничего страшного - ведь многие отцы практически не принимают участия в вос питании детей, передавая все полномочия своим женам, и ничего. Конечно, это не лучший вариант, но жить можно. Но такая конструкция выглядит прочной, пока все в порядке. Как только возникают трудности, у матери наступает стресс, усталость, истощение, она ждет помощи - а по лучает отповедь примерно такого содержания: «Ты сама этого хотела, сама и разбирайся, и вообще я тебя предупреждал». Что, как легко догадаться, оптимизма и жизненных сил ей не прибавляет, а значит, проблемы ребенка еще больше усугубляются - ведь стресс матери сразу же передается ему. В конце концов, неминуемо звучит сакраментальная фраза: «Или я, или он». Иногда ее произносит не супруг, а кто-то из старших детей (или родители). Тому, кто оказался на месте Елены, не позавидуешь. Любой выбор здесь обо рачивается проигрышем: рушить сложившуюся семью ради нового ребенка - плохо, предать доверившееся тебе дитя - тоже ужасно. Какой бы выбор ни сделал человек, это всегда травма. К тому же те отношения, которые он выберет, никогда не станут прежними - они будут отравлены мыслью о по тере, и эта боль найдет выход в раздражении, обиде, чувстве отчуждения. Но вернемся к тому, что послужило началом конца этой истории - к про блемам Насти в школе. Для Елены с самого начала образование было сверх ценной идеей, хотя ее предупреждали, что девочке с каждым годом будет все труднее учиться в общеобразовательной школе, у Насти не развито аб страктно-логическое мышление, и курсы физики, геометрии, химии ей ока жутся не по плечу. Так и вышло. Вытянув начальную школу на трудовом энтузиазме, в средней Настя «застопорилась». В этот момент надо бы осоз нать, что происходит, и поискать другие формы обучения. Настя стала старше и могла бы ездить в какую-нибудь хорошую школу, где классы меньше и подход особый. Но этого сделано не было - частично из-за заня тости Елены, частично из-за нежелания признать, что ребенку нужно особое обучение. Для Елены слова «коррекционная школа» звучали как при говор, означающий крушение всех ее усилий. За помощью она тоже не об ращалась, все ждала, когда Настя возьмется за ум, а девочка с каждым месяцем неудач все глубже погружалась в стресс, который способностей учиться не прибавлял. Ведь Настя очень дорожила хорошим отношением Елены, и знать, что она не оправдывает ожиданий мамы, было для нее сущей пыткой. Она не столько понимала, сколько чувствовала, что ее так недавно обретенное счастье находится под угрозой, что в любой момент ей скажут: «Так вот, ты, оказывается, какая!» - и все это закончится. Вот только ни ска зать о своих чувствах, ни сделать что-то она не могла. Выкручивалась един ственно доступным ей способом - врала и хитрила. Тема детского вранья - почти постоянная в работе с приемными семьями. Дети врут неприкрыто, не смущаясь. Родители в отчаянии: «Я ведь его не бью, не ругаю, об одном прошу: скажи все, как есть. Нет, опять врет!». Здесь стоит вспомнить детский фильм про мальчика-робота Электроника. Когда он начал играть в хоккей, то никак не мог забить шайбу в ворота, потому что направлял ее к цели строго по прямой, и, конечно, попадал прямо в клюшку вратаря. С точки зрения робота, он делал все абсолютно правильно, ведь дви жение по кратчайшей траектории - самый простой способ добиться цели. Это очень похоже на поведение детей, выросших в условиях казенного дома. Семейный ребенок за годы жизни дома овладевает огромным количе ством технологий, позволяющих добиться своего: получить конфету или из бежать нагоняя. Он знает, когда нужно подлизаться, когда покапризничать, когда пожаловаться, знает, как нужно говорить с папой, и как - с бабушкой. Вранье в этом смысле технология довольно грубая, топорная, несущая с собой большие издержки - вроде забивания шайбы по прямой. Поэтому в нор мальной ситуации дети врут не очень часто, и только имея на то достаточно веские основания (например, из страха сурового наказания или боясь рас строить больную маму). В других случаях они решают проблемы с помощью технологий более тонких (признать свою вину и попросить прощения - это тоже одна их технологий, правда, сложная, но и очень эффективная). Ну, а если уж обычный ребенок в 11 лет врет, то старается сделать это макси мально достоверно, чтобы комар носа не подточил. Дети приемные не имеют столь обширного арсенала технологий, у них просто не было возможности ими овладеть. Когда над таким ребенком сгу щаются тучи, он действует, как Электроник - решает проблему самым бы стрым и коротким путем, а именно: утверждает, что ее нет вовсе. «Я этого не делал» - и всё. Он не умеет управлять собой, сам иногда не понимает; по чему выкинул тот или иной фортель, и ему кажется, что если достаточное количество раз повторить как заклинание: «Я этого не делал», то окажется, что действительно ничего такого не было и все опять хорошо. Если взрослый выражает недоверие к его словам, это означает только одно - магическое за клинание было произнесено недостаточное число раз и недостаточно убе дительно. Поэтому повторяет с той же цифры, с еще более честными глазами: «Я этого не делал!». Родитель, естественно, в ярости - ни стыда, ни совести, врет и не краснеет! Да как глупо, примитивно врет, даже не смущается, что ему не верят - совсем обнаглел. Но это не имеет отношения ни к наглости, ни к стыду, ни уж тем более к совести. Просто это - кратчайшая траектория. Придется приложить серьезные усилия, чтобы примитивная программа ре шения проблемы «я виноват, что делать?» сменилась у него программами более сложными и тонкими. Елена даже не пыталась научить Настю выхо дить из ситуации по-другому, она так расстраивалась, что вообще забывала, о чем шла речь изначально, и дальше уже отчитывала девочку за сам факт вранья. Воровство - еще одна хитовая тема в работе с приемными семьями. И почти всегда это воровство совсем не в том смысле, которое вкладывает в это слово Уголовный Кодекс - намеренное присвоение чужого имущества. Дет ское воровство (и тут нет особой разницы между детьми родными и прием ными) почти всегда - некое послание окружающим или самому себе. Иногда это протест, иногда - месть, иногда - наивный способ восстановить спра ведливость («несправедливо, когда у одного есть, а у другого нет»). Часто воровство - это попытка справиться с навязчивой тревогой (так называемое невротическое воровство, на котором ловят периодически звезд кино и эстрады). Имея многомиллионные доходы, они зачем-то крадут в торговых цен трах помаду или шоколад. На самом деле их привлекают не украденные вещи сами по себе, а минуты напряжения в процессе кражи и наступаю щее затем сладостное расслабление, эйфория, когда опасность миновала. Таким образом они пытаются отвлечься от постоянной тревоги. Иногда воровство - это способ на символическом уровне получить ту любовь, которой ребенок лишен (заменив ее купленными на украденные деньги конфетами). Пожалуй, единственный тип воровства, свойственный именно приемным детям - воровство по неведению, просто от незнания законов собственности и отсутствия представлений о ценности вещей (помнится, одна восьмилетняя девочка в первую неделю жизни в семье вынесла во двор все мамины драгоценности - чтобы делать с подруж ками «секретики» в земле) . Что касается Насти, не надо быть психологом, чтобы понять мотивы ее поступка. Виктор восхищался успехами зятя, радовался, что тот хорошо за рабатывает, «приносит деньги в дом». Он говорил с ним и со своими детьми так, как никогда не говорил с Настей. Они были успешными в глазах роди телей, она - нет. Реплики дочери Настя наверняка краем уха тоже слышала, а что при этом чувствовала, легко догадаться. Кроме того, Елена, не зная, чем воздействовать на Настю и как заставить ее хорошо учиться, давно пе рестала класть деньги ей на телефон, ничего ей не покупала, а Настя очень ценила эти маленькие подарочки, которые позволяли ей чувствовать, что мама ее любит. Обида, желание отомстить, надежда утешиться с помощью сладостей и побрякушек, желание тоже стать успешной (то есть быть «с деньгами») - все это стало причиной спонтанного воровства, явно не обду манного заранее, иначе бы она спрятала добычу получше. А эпизод с журналом... Как выяснилось, Настя взяла его не где-ни будь, а с тумбочки у Виктора. И искренне не могла понять, почему когда он рассматривает картинки с красивыми девушками - это ничего, а когда они с одноклассниками - такой шум поднялся. То есть в 11 лет она уже имела представление о том, что это что-то запретное, но подобного ре зонанса, конечно, не ожидала и особого раскаяния не испытывала, по скольку не усматривала серьезного «состава преступления». Когда она рассказывала об этой истории, выходило так: она плохо сделала, что взяла журнал без спроса. Надо было просто спросить! При ближайшем рассмотрении каждый Настин проступок оказыва ется не таким уж страшным. Не было в ней никакой особой «испорчен ности», просто накопившийся опыт неудач, длительный стресс и отставание в «социальном развитии». С каждой из этих проблем Елена, женщина добрая и умная, вполне могла бы справиться. Если бы не ока залась в полной изоляции, в положении «один против всех». Если бы близкие люди, окружение, в том числе в школе, не изводили ее замеча ниями, претензиями, нереалистичными требованиями, если бы предло жили помощь... Если бы - хоть раз - люди, окружавшие ее и ребенка, поддержали ее, похвалили за усилия, отметили бы положительные сдвиги, которые произошли в Насте... Вместо этого Елена слышала одну только критику. Что можно сделать. Конечно, Елене следовало быть более активной в поиске помощи. Она могла бы раньше обратиться к психологу, социаль ному педагогу, найти для Насти репетитора, другую школу. На педсовет она должна была пригласить социального педагога, который имеет опыт общения с учителями и сумел бы, возможно, переломить их отношение и настроить на помощь ребенку. Она, наоборот, долго скрывала реальное по ложение дел от специалистов службы по семейному устройству, ей было неудобно признаться, что она не справляется, и на их вопросы отвечала «все хорошо» (а детям, значит, врать нельзя). Но сейчас нам важно поду мать о том, чем мог бы помочь в данной ситуации учитель, даже если бы сама Елена, в силу своего характера, за помощью не обратилась.
Когда ребенок врет, не пытайтесь ловить его, не акцентируйте внима ние на форме, сосредоточьтесь на теме обсуждения. Просто пропустите ложь мимо ушей и вернитесь к «своим баранам»: «Ты не сделал домашнее за дание, не важно, почему» Давай договоримся, что ты сдашь мне его не позже, чем завтра, иначе я поставлю два». Он должен уяснить, что проблема есть проблема, ее нужно решать в реальности, а не произнесением магических формул. Стыдить же за ложь можно только того, кто обманул ваше доверие, и только после того, как это доверие возникло. И в этом случае важно объяс нить, что плохого в неправде: «Посмотри, ты сказал, что это Саша изрисовал парту. Я привыкла тебе верить и готова была поверить на этот раз, собира лась оставить Сашу после уроков все отмывать. Как ты считаешь, это было бы хорошо? Ты бы с легким сердцем пошел гулять, зная, что Саша драит парту, которую испачкал ты?».
* * * Мы с коллегами потратили много сил, пытаясь разрешить ситуацию и восстановить семью. Беседовали с Еленой, даже приезжали к ним домой для разговора с Виктором (к нам он ехать наотрез отказался). Пытались объяснить, как все выглядело с точки зрения Насти, что заставило ее так поступить. Под конец Елена сказала: «Может быть, вы и правы, но теперь уже поздно. Я сломалась. Больше не могу так жить. Виктор сказал кате горически: или он, или Настя. А мне не пережить одновременно развода с ним и еще Настиных проблем. Я за последние полгода так вымоталась, так устала чувствовать себя виноватой, что сил нет уже ни на что». Насте очень тяжело далось все это. Она по-прежнему любит Елену и еще долго, года два, надеялась, что та передумает и ее заберет. Одно время она очень старалась учиться и хорошо себя вести, наверное, расс читывала, что это поможет, потом отчаялась и пошла вразнос. Всякое вытворяла, вплоть до попадания в детскую комнату милиции. Учиться перестала вовсе, начала курить. Потом все-таки немного успокоилась, смирилась с ситуацией. Правда, больше ни о какой семье слышать не хо тела, сказала, что останется до совершеннолетия в детском доме. Однако даже если учесть травму, полученную после возврата в детский дом, два с половиной года жизни в семье были очень полезными для девочки. Она смогла, хоть и с постоянной помощью репетиторов, продолжить учебу в обычной школе, стала более развитой, тонкой, гораздо глубже стала по нимать себя, научилась себя обслуживать, и, когда вырастет, сможет вести хозяйство. Интересно, что никакой обиды на Елену у нее нет. Она регулярно зво нит Елене, по-прежнему называет мамой, готовит ей подарки к празд никам, мечтает пойти в гости. По Настиным представлениям, с хорошей, доброй мамой, которая ее любила, ее разлучили злые люди. Что же, при всей наивности ее взгляда в этом объяснении есть немалая доля правды. ШУТ ГОРОХОВЫЙ Валерка очень симпатичный парень. Все, кто общается с ним, невольно попадают под его обаяние. Нет, он совсем не пай-мальчик, может надер зить, вспылить, но... нравится, и все тут. Воспитатели прощают ему то, что ни за что не простили бы другим детям. Потенциальные патронатные ро дители, лишь увидев его фото, заинтересованно спрашивают: «А это что за мальчик?». Журналисты на мероприятиях всегда хотят взять интервью именно у него. Валера был усыновлен через год после того, как от него отказалась в роддоме кровная мать. Неизвестно, что происходило в семье этих усыно вителей, но они очень быстро потеряли к ребенку интерес, «сбросили» его на бабушку, которая была уже немолода и тоже особого рвения его растить не испытывала. В общем, годам к четырем Валеру вернули. Он жил в раз ных детских домах, неизменно будучи любимцем воспитателей, пока в воз расте 10 лет не оказался в 19 детском доме. Долго «на выданье» такой парень сидеть не мог, и довольно быстро отправился в новую семью. Его патронатные воспитатели на него не жаловались, он был ласковым, если отлынивал от домашних дел, то как-то без вызова, особо не хулига нил, хотя частенько попадал в истории - то на него собака напала, еле убе жал, то под лед на пруду провалился, то куда-то уехал с мальчишками на электричках, всех перепугал. Удивляли бурные сцены, которые Валера иногда закатывал, обидевшись на что-нибудь, или «выбивая» у родителей внеплановую покупку. Уж очень они не соответствовали возрасту и полу -Валере было уже 12, а он театрально рыдал, как пятилетняя девчонка. Но это случалось не очень часто, и была надежда, что скоро пройдет. Стонали от Валеры учителя. Он неплохо учился, не дрался и не бил стекол, но каждый урок, на котором он присутствовал, плавно перехо дил в цирковое представление. Например, учитель начинает новую тему и вдруг замечает, что весь класс хихикает и вертится. «Что случилось?» - молчание, смешки, преходящие в хохот. Только минут через 10 выяс няется, что Валера все это время стоял прямо за спиной у учителя на подоконнике за занавеской. В другой раз Валера явился на урок с кар тонной коробкой на голове - он изображал инопланетянина. На про сьбу принять нормальный вид очень потешно притворялся, что ничего не понимает, говорил на тарабарском языке и демонстрировал большую радость при встрече с землянами. Все это выглядело довольно мило, но урок-то опять сорван. И это не считая ежедневных заурядных фокусов вроде громкого икания, стука по парте ручкой, «остроумных» замеча ний во время ответов других учеников. Если же вызывали самого Ва леру, класс уже готов был смеяться в ответ на любое его слово. Учителя построже порой выгоняли парня из класса в самом начале урока, но ад министрация этого, естественно, не одобряла. Тем более что он вовсе не расстраивался, а придумывал что-нибудь еще, например, кукарекал за дверью. На Валерку трудно было сердиться, но всему есть предел, а главное - не было ощущения, что его поведение меняется к лучшему. Он вроде бы искренне извиняется, умилительно просит прощения, горячо обещает, что больше - ни за что, а потом - все снова.. С ним пытались разговаривать патронатные воспитатели. Валера сначала долго исполнял партию: «Я ничего не делал, это они сами смея лись», а потом начинал рыдать, приговаривая, что раз они верят им, а не ему, то нечего притворятся, что его любят и пусть лучше отдадут в детский дом. И начинал собирать вещи, пытаясь уйти «в ночь, в темноту, одинокий и никому не нужный». Один раз он даже полез на подоконник, крича, что сейчас выпрыгнет. Тут у патронатной мамы сдали нервы, она стащила его вниз и хорошенько надавала по мягкому месту. Потом они вместе плакали, сидя на полу. После очередного скандала дня три бы вало затишье, и - все сначала. Однажды Валера, обидевшись, что его ругают, все-таки собрал вещи и ушел из семьи обратно в детский дом. Его патронатные воспитатели были в шоке, пытались поговорить с Валерой, но он категорически от казался возвращаться.  перейти в каталог файлов | Образовательный портал Как узнать результаты егэ Стихи про летний лагерь 3агадки для детей |