Библиотека Альдебаран

Библиотека Альдебаран: https://lib.aldebaran.ru
Като Ломб
Как я изучаю языки
Наталья Федченко fedchenko_n@mail.ru https://www.katolomb.newmail.ru
Аннотация
Автор адресует книгу тем, кто хотел бы самостоятельно изучать иностранный язык.
Като Ломб убеждена, что деление людей на имеющих и не имеющих «особые языковые
способности» ошибочно. Она дает полезные рекомендации изучающим язык: как облегчить
запоминание новых слов, увеличить словарный запас, освоить правильное произношение. В
этих советах Като Ломб опирается на собственный опыт, неизменно это подчеркивает и
указывает на то, что вовсе не отрицает традиционных методов обучения. Книгу написанную
живым языком в манере беседы (с изменениями и дополнениями сделанными автором для
русского издания), с интересом прочтут все, кто интересуется изучением иностранных
языков, а также профессионалы – переводчики, преподаватели.
Като Ломб
Как я изучаю языки
(заметки знатока
16 языков)
От автора
Если речь заходит о моих языковых познаниях, мне всегда задают три вопроса, причем всегда одни и те же. Ну а я, естественно, даю одни и те же ответы. И эту книжку я написала для того, чтобы все мы, кого интересует данная тема, могли сообща ответить на эти вопросы.
Вопрос первый: можно ли знать шестнадцать языков?
Ответ: нет, нельзя. По крайней мере нельзя их знать на одинаковом уровне. Родной язык у меня только один – венгерский. Но пять языков живет во мне одновременно: русский, английский, французский, немецкий и венгерский. Работая с этими языками, я перевожу с одного на другой в любом сочетании и в перевод «включаюсь» мгновенно. Прежде чем приступить к работе, связанной с применением итальянского, испанского, японского, китайского или польского языка, я, чтобы освежить знания, обычно трачу полдня, просматривая свои записи. С остальными шестью языками я работаю только как переводчик художественной и специальной литературы, то есть имею здесь лишь пассивную практику.
Вопрос второй: почему вы не занимаетесь преподаванием языков?
Ответ: я не специалист в этой области. Чтобы обучать (подчеркиваю: обучать, а не изучать), недостаточно знать много языков. На вопрос анкеты о профессии я бы в шутку ответила: изучаю языки. Обучение профессия совершенно иная. Наверняка найдется много таких людей, которые перенесли ту или иную хирургическую операцию. И все же я ни за что не дала бы им в руки скальпель (и, думаю, никто бы не дал), чтобы они, опираясь на свой, возможно немалый, опыт, сами бы проделали операцию.
Вопрос третий: нужны ли особые способности, чтобы овладеть таким количеством языков?
Ответ: нет, не нужны. Думаю, что результат, эффективность всякой человеческой деятельности, за исключением искусства, зависят от степени интереса и количества энергии, затраченной на реализацию этого интереса. Люди, которые любят слово как таковое и которых занимает, при помощи каких словесных средств можно красиво и своеобразно передать чужие и выразить свои мысли, обязательно достигнут желаемого. Этот вывод я сделала, опираясь на свой действительно большой опыт работы с языками и общения с людьми, – опыт, накопленный почти за сорок лет. О своих наблюдениях я и хотела бы рассказать в этой книге.
Недостатки книги порождены моими ошибками. От тех, кто готов меня выслушать, я жду

Като Ломб: «Как я изучаю языки»
2
и признания ее достоинств.
Итак, я посвящаю ее читателям.
Предисловие к русскому изданию
В наши дни повсюду задумываются над тем, как можно было бы быстро и эффективно преодолеть языковые барьеры. Свой посильный вклад в это дело постаралась внести и я.
Возникает вопрос: могу ли я, как автор этой книги, предложить такое решение задачи
(полное или частичное), какого еще не нашли мудрые филологи и опытные преподаватели иностранных языков? Я хорошо знакома с советской методической школой преподавания иностранных языков – знакома не потому, что изучала ее, а, так сказать, практически, работая зачастую «бок о бок» с советскими переводчиками на международных конференциях и съездах.
И я считаю методические достижения советской школы одними из самых высоких в мире, в отношении преподавания фонетики особенно. В разработке этой темы я принимаю участие не как ученый-языковед, методических соображений по обучению не предлагаю и предлагать не хочу. И если в моих скромных записках кто-то склонен будет усмотреть методические указания
(или просто мысли по этому поводу), то следует иметь в виду, что это моя личная методика, то есть методика изучения способом личного общения с языком без участия кого-то третьего, будь то живой человек или учебник. Короче, в споре о том, как изучать язык, я прошу слова не как преподаватель, а как учащийся . И опытному педагогу меня так и следует рассматривать; меня в данном случае представляет моя книга.
Нас, отдавших изучению языка годы, десятилетия, а то и всю жизнь, и тех, кто вступил на путь филологии, так сказать, не профессионально, а только по внутреннему побуждению, кто был заворожен языком, литературой, чудом общения на неродном языке, в этом мире много десятков, а может быть, и сотен тысяч. Эту группу людей про себя я называю «стихийными» лингвистами; к изучению языков они относятся ревностно, без остатка поглощены этим делом и черпают в нем такую же радость, как, скажем, коллекционеры марок, которые, не превращая своего занятия в науку, оперируют зачастую огромным количеством информации из самых разных областей знания.
Итак, моя книга, написанная вечной ученицей, обращена к учащимся, настоящим и будущим. Эта книга – попытка заочной беседы коллег, настоящих или будущих.
Думаю, наш современник, изучающий или желающий изучать иностранный язык, сильно отличается от своих коллег в предыдущих поколениях. Он уже не школяр, единственное дело которого так или иначе – учеба. Он занимается языком не под давлением обстоятельств, не обязан приноравливаться к дисциплине, ритму и учебным средствам школы. Он должен иметь свои мотивы и систему изучения языка. К тому же подавляющее большинство изучающих язык не филологи, работают в иных областях науки, на производстве, служат в государственном аппарате или армии, имеют многочисленные семейные обязанности, так что большого досуга для их увлечения не остается. Бывает, что день у них складывается так, что в него не уложишь строгий методический распорядок учебного заведения или курсов. Предупреждая возражения, скажу, что я вовсе не призываю сбрасывать со счета нормативную программу, а, скорее, хочу оказать ей помощь.
Нужен какой-то такой метод, при котором изучение языка не ляжет на плечи тяжким грузом, а будет в жизни трудящегося человека моментом развлечения . Метод, который предложил бы изучающему язык не как искусственно созданный учебный материал, а как самую жизнь, дал бы не упрощенные ради скорейшего усвоения тексты, а оригинальный языковый материал, лежащий в поле личных интересов учащегося и требующий только раздумий с «ключом» в руках.
Голова взрослого человека с большим трудом приноравливается к учебному диктату
извне , каким бы мастерским последний ни был. Иное дело, когда меру и характер своей активности учащийся определяет сам: усвоение слов, оборотов, правил происходит быстрее, если учащийся нашел их сам , если на понимание их он сам мобилизовал свою духовную энергию. Самостоятельное решение задачи, как известно, всегда приносит больше радости, а радость этого типа, называемая психологами «переживание успеха», – важнейшее условие

Като Ломб: «Как я изучаю языки»
3
эффективности всякой деятельности, в том числе и изучения иностранных языков.
Эта маленькая книжка и посвящена описанию ряда моментов такого «изучения языка не по правилам», в котором вам, дорогие советские читатели, желает много успехов, выдержки и настойчивости преданная вам
Като Ломб
Будапешт, май 1977 года
Введение
Мне было примерно года четыре, когда я своих домашних удивила заявлением, что знаю по-немецки.
–
Не говори ерунды!
–
Никакая это не ерунда. Ведь лампа – это die Lampe, стул – это der Stuhl. А раз так, то комната тоже die Komnate, а стол – der Stohl. Скажете не так?
Если бы мои родители были знакомы с современной терминологией языковой методики, они бы сказали, что «бедный ребенок пал жертвой негативных зеркальных явлений». (Так называют совокупность ошибок, совершаемых в результате ложного обобщения сходных в различных языках лексических и грамматических явлений.) Родители посмеялись, не знаю, или погрустили, но, по-видимому, раз и навсегда решили, что я вряд ли когда-нибудь смогу овладеть иностранным языком.
И поначалу жизнь, казалось, подтверждала их мнение. На уроках немецкого языка в гражданской школе дома какая-нибудь «фройляйн», или тех, кто по происхождению были немками. И позднее, во время учебы в гимназии, меня считали языковой бездарью, так что в университет я подала документы на естественный факультет.
А между тем я уже попалась в волшебный капкан иностранных языков. Сама я латынь еще не изучала, но, листая книги моей старшей сестры, наткнулась однажды на латинские поговорки. Зачарованная, по слогам разбирала я звучные, красивые изречения и их венгерский перевод: «Juventus – ventus» «молодо – зелено», дословно: «юность – ветер», «Per angusta ad augusta» («лиха беда начало», дословно: «через теснины – к высотам»). Так вот, значит, из каких жемчужных кирпичиков можно строить мосты от смысла к смыслу? Несколько пословиц, выразивших народную мудрость в нескольких кристально красивых словах, – и я влюбилась в языки.
Я умоляла, чтобы меня записали на французский, который в гражданской школе можно было изучать дополнительно. Требовательность очень полезна при прохождении любого учебного курса. Но назначение на должность учительницы французского языка бедной госпожи
Будаи объяснялось, вероятно, только тем, что ее звали Кларисса думала, что человек с таким именем обязательно должен знать по-французски. Амбиции было достаточно и у меня, и у преподавательницы… Никогда не забуду, как через месяц она назначила меня дежурной и я – после долгого копания в словаре и только из благодарности педагогу – написала на доске: «La toute classe est bienne» («В классе все в порядке» – непр.
франц. ).
В университете с физикой я была не в ладах, а с химией дело шло хорошо. Особенно любила, да и сейчас люблю, органическую химию. Между тем я хорошо усвоила и латинскую грамматику.
Грамматика – это система. Кто душою и сердцем усвоил грамматику какого-либо языка,
1
Так называлась в Венгрии до 1945 года четырехгодичная средняя школа, следовавшая за четырехгодичной начальной школой. – Прим. перев.
2
Намек на героиню одноименного романа английского писателя Самуэля Ричардсона (1689–1761). Этот роман был особенно известен во французском переводе. – Прим. перев.

Като Ломб: «Как я изучаю языки»
4
кто прошел выучку грамматики, тот подготовлен к систематизированию во всех областях систематизируемых знаний. Последнее относится, например, и к органической химии.
Научившись склонению и спряжению на примерах основных фраз, по столбовому тракту логики мы сможем добраться и до самых отдаленных границ в органической химии. Нетрудно будет усвоить, что для получения все новых и новых веществ следует только всякий раз замещать другими радикалами водородные атомы двух основных органических соединений – метана и бензола.
…Приблизились выпускные экзамены, и я должна была уже получать диплом, с которым, я знала, делать мне будет нечего. В начале тридцатых годов, как известно, в капиталистическом мире разразился экономический кризис.
Нынешняя молодежь, кончающая университеты, возможно, с трудом представляет себе, как мучительно тяжко было в те времена найти себе место не только обладателям аттестата зрелости, но и специалистам с вузовским дипломом.
И я выбрала себе другую профессию: решила, что буду жить преподаванием языков.
Только вот каких языков? Латынь я знала не ахти как здорово, учителей французского языка в городе было предостаточно – больше, чем желающих его изучать. Прочный заработок мог обеспечить только английский. Но здесь имелась другая проблема: его мне надо было прежде выучить…
Способ изучения языка, которым я с тех пор пользуюсь и которому хотела бы посвятить нижеследующие главы, я разработала для себя под руководством двух моих тогдашних наставников – нужды и жажды знаний.
Годится ли этот способ для других? Попытаюсь дать в дальнейшем ответ и на этот вопрос.
Здесь же я хочу только подчеркнуть, что если бы кто-нибудь с таким же терпением и любознательностью корпел над книгами, как я весной 1933 года на ободранном диване в углу снятой комнаты – своей квартиры у меня не было, – тот достиг бы аналогичных результатов.
Первой книгой для учебного чтения был один из романов Голсуорси. Через неделю я стала догадываться, о чем там идет речь, через месяц я понимала; а через два месяца уже наслаждалась текстом. Чтобы дать своим будущим ученикам знания более твердые, на всякий случай я пропахала модный в те времена учебник «Fifty lessons» («50 уроков»). Не чувствую угрызений совести и сейчас, по прошествии долгого времени, что дерзнула преподавать язык по принципу «docendo discimus» («обучая, учимся сами» – лат. ), опережая своих учеников всегда только на пару уроков. Думаю, что недостача твердых знаний возмещалась моим вдохновением и восторженностью.
В фармацевтической лаборатории, где мне удалось между тем устроиться на полставки, я попробовала переводить и письменно. Пробные мои переводы, очевидно, не соответствовали нормам, потому что редактор вернул мне их назад с пометкой «автор перевода – смелый человек».
Следующий шаг в изучении языков, который затем окончательно привязал меня к новой профессии, действительно требовал большой смелости. В 1941 году я решила, что буду изучать русский язык.
Я бы покривила душой, написав здесь, что пошла на это, будучи политически прозорливой или из идеологических побуждений. Сейчас сказать трудно, возможно, я что-то и предчувствовала, в чем-то действительно была политически убеждена, но на первый практический шаг меня подвигло намного более прозаическое обстоятельство. Роясь в книгах букинистического магазина на Кёрут
И больше не выпускала его из рук; помчалась с найденным сокровищем к кассе. Больших материальных жертв это решение от меня не потребовало: за два затрепанных тома, изданных в
1860 году, я заплатила ровно 96 филлеров
В частной библиотеке я нашла несколько русских классических романов, но справиться с
3
Кёрут – одна из главных улиц Будапешта. – Прим. перев.
4
Филлер – мелкая разменная монета в Венгрии. – Прим. перев.

Като Ломб: «Как я изучаю языки»
5
ними не смогла. На помощь мне пришел случай.
Однажды в Балатонсарсо после отъезда одной русской семьи. Горничная готовилась выбросить весь оставшийся мусор.
И вдруг сердце у меня забилось – взгляд упал на толстую, напечатанную крупными буквами книгу. Это был какой-то глупый сентиментальный роман выпуска 1910 года. Без колебаний я принялась за него и столько промаялась с текстом, что некоторые страницы помню и до сих пор чуть ли не наизусть.
Когда я смогла перейти к более серьезному чтению, шел уже 1943 год. Наступило время воздушных налетов: Будапешт бомбила американская и английская авиация. Часы, проведенные в бомбоубежищах, значительно продвинули меня вперед. Но приходилось маскироваться. Я купила толстую венгерскую энциклопедию и у знакомого переплетчика на каждую вторую страницу приклеила страницу из гоголевских «Мертвых душ». За несколько часов, проведенных в убежище, я «пропахивала» иногда целые главы. Тогда же я отточила и свою технику чтения; незнакомые слова мне приходилось «великодушно» пропускать, ведь пользоваться словарем в убежище было довольно опасно.
В том, что СССР выйдет победителем из этой войны, мы не сомневались и в самом начале, а в 1943–1944 годах это стало очевидностью, и я едва дождалась, когда смогу поговорить с первым советским человеком и ошеломить его своей литературной осведомленностью. И как только этот случай представился, я не преминула вставить, что читала «Мертвые души» Гоголя.
Я не поняла, почему советский офицер так неопределенно вежливо кивает. Только позднее я сообразила, что название книги по-русски звучит «Mjortvije dusi», а не «Мэрт-виэ», как я представила себе по буквам, не зная произношения.
В начале февраля 1945 года была освобождена городская Ратуша, и в тот же день я пришла туда как переводчик русского языка. Меня сию же минуту оформили и дали первое задание – позвонить коменданту города и представить ему нового бургомистра. Когда я спросила номер телефона советской городской комендатуры, мне сказали, что достаточно только поднять трубку и там ответят. 5 февраля 1945 года в Будапеште работала одна-единственная телефонная линия.
Начиная с этого момента возможности для изучения русского языка стали неограниченными. Беда была только в том, что к тому времени по-русски я говорила бегло (и, очевидно, с ошибками), но почти ничего не понимала. Те, кому я переводила или с кем разговаривала, считали, что я глуховата, и, утешая, кричали мне в ухо, что, как только я оправлюсь от голодовки, вернется и слух; для нормального веса мне действительно не хватало двадцати килограммов.
В 1946 году я попала в венгерскую канцелярию союзнической контрольной комиссии. Для лингвиста, коим я себя тогда чувствовала, более идеального места работы нельзя было и представить. В канцелярии, сменяя друг друга, звучала английская, русская и французская речь.
Союзники вели переговоры, на которых я переводила. Не только расширились мои языковые знания, но я приобрела и навыки, столь необходимые переводчику. Молниеносное переключение с одного языка на другой было первым и главным, чему я научилась.
Тяга к «языковым приключениям» привела меня к новому языку – румынскому.
Красивым я считаю этот язык и поныне. Он более народен, чем французский, более мужествен, чем итальянский, а благодаря обилию славянских синтаксических и лексических заимствований более интересен, чем испанский. Этот странный сплав пробудил во мне такое вдохновение, что за несколько недель я прочла один из романов М. Себастьяна и учебник румынской грамматики
Ласло Галди. Сегодня говорить по-румынски я уже не могу, но у меня часто появляется возможность письменно переводить румынские технические статьи на другие иностранные языки, главным образом на английский.
Административная и переводческая работа в различных конторах сковывала мою энергию вплоть до 1950 года, когда мое воображение стали занимать две новые проблемы.
Первый вопрос, над которым я уже давно ломала голову, заключался в следующем.
5
Балатонсарсо – курортный город на южном побережье озера Балатон в Венгрии. – Прим. перев.

  1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   15